— Так, ты здесь.
— Конечно, товаби, проходите.
В комнате на диване лежала гитара, на столе горели свечи.
— Чем ты здесь занимаешься?
— Ничем. Я сочинял песню. Товаби, в чем я провинился?
— Ты вышел из-под контроля.
— Я не хотел, Тим! Я вовсе этого не добивался. Просто, когда я пишу, я как-то по- другому себя чувствую.
— Транс?
— Да. Но я не могу не писать! Лучше тогда сразу убей меня!
— Успокойся. Ты можешь отследить у себя это состояние?
— Да. Тим, я ничего больше не могу делать, когда я сочиняю! Я вовсе не опасен.
— Давай так договоримся. Ты дописываешь очередную песню, выходишь из состояния транса и сразу звонишь мне. Просто сообщаешь, что ты никуда не делся, чтобы я зря тебя не искал. Пойдет?
— Пойдет.
Костя до смерти обрадовался, что его не собираются запихивать обратно в «белую мыльницу».
Второй случай был, пожалуй, серьезнее. Тогда исчез целый концертный зал, в котором выступал Константин, прямо во время выступления. Коллективное состояние транса. После концерта Костя сразу позвонил Тиму и сказал, что он дома, никуда не делся, и что во время выступления он «вылетел», и что это был лучший его концерт. Тим его простил.
Прошло еще семь лет. Костя давал концерты, выпускал диски. Имя Константина Поплавского стало очень известным, но, несмотря на это, права покидать город, или, тем более, остров он не имел. А на секретный объект посторонних не допускали. Так что Костя, думаю, очень недооценивал степень своей известности. На Сейби у него было всего несколько сотен постоянных слушателей, готовых носить его на руках. В буквальном смысле. Тим очень активно это пресекал. Такое почтение низшему со стороны других низших — нельзя! Костя не обижался. «Конечно, нельзя, товаби. Я всего лишь homo naturalis. Я и сам им не позволю». Однако позволял. В конце концов, Высший смирился.
Тим продолжал заниматься своими исследованиями. За последние годы он пришел к выводу, что homo passionaris вполне могут жить в обществе, но должны постоянно находиться под контролем Высшего. Именно Высшего, а не Иного. С Иными у них обнаружилась очень плохая психологическая совместимость. А проще говоря, полное взаимонепонимание. Homo passionaris воспринимал Иного как жуткого мелочного тирана, который может остановить сердце в любой момент, причем совершенно ни за что, а Иной homo passionaris как обузу, которую на него повесили, совершенно хаотическое и неуправляемое существо, которому спокойнее всего остановить сердце и чем быстрее, тем лучше. Поэтому Тим запретил своим Иным убивать homo passionaris без его позволения. Скоро его примеру последовали другие Высшие. Право на убийство homo passionaris стало исключительным правом Высших. С Высшими же отношения представителей нового подвида складывались значительно лучше. С товаби они были куда послушнее и чувствовали себя комфортнее. Использовать homo passionaris в качестве домашних слуг крайне не рекомендовалось. Это занятие не для них. Они должны были стать помощниками Высших или заниматься искусством для homo naturalis. К этому у них часто обнаруживались способности. Тим даже считал, что homo passionaris стоит давать образование. То есть представитель нового подвида должны были занять в обществе промежуточное положение между homo naturalis и Иными, хотя, в основном, их права совпадали с правами низших. Но пока все это оставалось на магнитных карточках. Тим не решился выпустить на свободу больше никого из своих homo passionaris, хотя собирался это сделать и активно вел подготовительные работы. На свободе (относительной) пока был только один homo passionaris — Константин Поплавский. И Тим все меньше занимался его контролем. Наконец, он разрешил ему приходить на сканирование раз в год, как обычному homo naturalis, и это было первой его ошибкой.