— Я так не думаю, — улыбнулась Клаудиа, стойко выдерживая взгляд своего сына. Она продолжала улыбаться даже после того, как увидела в его глазах нечто такое, что привело ее в смертельный ужас.
То же самое она видела и в Пуэрто-Валларте. Тогда он бредил в полубессознательном состоянии, но его глаза на какое-то мгновение приоткрылись, и она ясно увидела в них отчаяние.
Клаудиа никогда не видела такой безнадежности в глазах Чейза Кинкейда, но в глазах этого человека было что-то хорошо ей понятное. Это было то самое отчаяние, которое досталось ей в наследство от ее лишенного любви детства, которое постоянно жило в ее сердце и отражалось в глазах, пока Эдвард своей любовью ее не излечил. Клаудиа видела эти тени отчаяния в глазах Чейза в Пуэрто-Валларте, и теперь она снова увидела их здесь.
«Нет, — уговаривала она себя. — Он — Чейз Кинкейд. Мой второй сын умер при рождении. Отчаяние, которое я вижу сейчас, — результат перенесенных им тяжких испытаний и последствия амнезии. Они не имеют отношения к его безрадостному сиротскому детству».
Как бы ей хотелось знать со всей определенностью, что это ее второй сын, которого его родной отец оставил где-то умирать. Как бы она хотела послать в Сен-Жан-Кап-Ферра человека, который нашел бы крошечную могилку ее второго сына, где он покоится с миром вот уже тридцать четыре года. Но там нет этой маленькой могилки. «Где он?» — спросила она Виктора Кинкейда, когда узнала, что один из ее новорожденных сыновей умер. «С нами, — ни минуты не раздумывая ответил Виктор и заверил ее: — Мы с Рейчел найдем для него красивое и спокойное кладбище».
Клаудиа знала, что ее сын лежит в мраморном склепе вместе с Рейчел и Виктором Кинкейдом в Лос-Анджелесе. Она как-то ездила туда, пытаясь найти своего ребенка, чтобы навеки попрощаться с ним, а заодно и попрощаться с мужчиной и женщиной, которые стали родителями для оставшегося в живых близнеца. Но безымянного младенца, который, со слов Виктора Кинкейда, умер во Франции, там не оказалось. И Клаудиа ничуть не удивилась этому. Виктор и Рейчел хотели, судя по всему, уберечь их сына от печали по брату, который не прожил и часа. Ее второй сын похоронен где-то в другом месте, возможно, где-то в долине Луары, и именно там находится его могила.
Мысли о семейном обеде водоворотом кружились в голове Чейза, поднимая мучительные вопросы, вызывая сильную тревогу и не давая ему заснуть вот уже три часа с того момента, когда они с Джиллиан, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по своим комнатам.
Сейчас, лежа без сна и оживляя в памяти бурное возмущение Джиллиан на слова Брэда, что он самозванец, Чейз вспомнил также свое отчетливое впечатление, что ей очень хотелось, чтобы он оказался ее мужем; и теперь, по прошествии стольких часов, он все еще испытывал то чувство, которое у него возникло, когда она вцепилась в его плечо. Разум подсказывал ему, что у хладнокровной убийцы может быть много причин заставить самозванца поверить, что ему удалось ее одурачить.