Прежде чем Чейз успел побороть в себе это опьяняющее и непривычное чувство покоя, живо представив себе умирающего и взывающего о помощи брата, тишина была нарушена близкими звуками тихого нетерпеливого повизгивания и каким-то царапанием.
— У нас собака?
— Да. Ее зовут Энни. Она на кухне. Привести ее?
— Конечно.
Чейз хотел по реакции Энни на него узнать, был ли его брат так же добр к животным, как и он сам. Он сильно на это надеялся. Для Чейза животные были друзьями-сиротами, такими же беззащитными и несчастными, как и брошенный ребенок, каким он был когда-то, ничего не требующими в обмен на свою любовь и преданность. Чейз не мог себе представить, что кто-то может проявить жестокость к таким безвредным и ласковым существам, но его собственный опыт с серийными убийцами научил его, что именно животные часто становятся жертвами их пробуждающейся жестокости.
Мысли Чейза прервал быстро приближающийся стук лап, смягченный ковром. Он хотел протянуть к ней руки, чтобы она почуяла его запах и решила, знаком ли он ей, но еще задолго до того, как Энни добежала до него, ее острый нюх уже принял его, а ее уши услышали знакомый голос. Огромными прыжками она мчалась к Чейзу, мускулистый комок золотистого меха, и, подскочив к нему, встала на задние лапы и радостно облизала его бородатое лицо теплым розовым языком.
Она чуть не сбила его с ног, кинувшись ему на грудь, что вызвало страшную боль в его израненных ребрах, но Чейз только улыбнулся и нежно обнял ее, растроганный искренним счастьем, которое так неожиданно обрушилось на него. Энтузиазм Энни предназначался для его брата, который, судя по всему, был к ней добр, и все же Чейз позволил себе насладиться этим счастьем.
— Она тосковала по тебе, — с улыбкой глядя на Энни, проговорила Джиллиан. — Если ты сядешь на диван и похлопаешь рукой рядом с собой, она свернется калачиком около тебя.
— Хорошо, — кивнул Чейз, надеясь, что Джиллиан не почувствовала, насколько он еще слаб, как болят его ребра и как ему необходимо поскорее сесть.
Он сел на диван, и Энни тут же прыгнула за ним, прижавшись к нему дрожащим от возбуждения телом и положив золотистую голову на его колени. Чейз гладил по голове эту преданную и любящую собаку, о существовании которой он даже и не подозревал. Имей Джиллиан и Чейз ребенка — сына или дочь, оставшихся без отца, — Чейз нашел бы другой способ решения загадки той ночи. Выступать в роли воскресшего мужа было плохо и даже жестоко, если, конечно, жена не причастна к преступлению, но выступать в роли исчезнувшего и вернувшегося отца было бы еще более жестоко, и Чейз никогда бы не сделал этого, даже при необходимости найти убийцу. Он слишком хорошо знал хрупкую психику детей.