На протяжении этих шести месяцев Голдсберри собирал отчеты, письменные показания и прочие юридические аргументы от тех, кто полагал, что Билли Миллиган неопасен и, как предусмотрено законом, должен быть переведен для лечения в клинику с максимально открытым режимом.
Среди прочего был отчет от двадцать четвертого марта тысяча девятьсот восемьдесят первого года, предоставленный врачом-психиатром из Дейтона, С. М. Сейми.
Рекомендации:…он [Миллиган] не нуждается в учреждении строгого режима и не склонен к побегу… Рекомендуем перевести его в Афинскую клинику для лечения у доктора Дэвида Кола. Или, в качестве альтернативы, – в клинику Корнелии Уилбур в Лексингтоне, штат Кентукки…
томми заметил, что Мэри с каждым разом выглядела все более уставшей. Он радовался ее ежедневным послеобеденным визитам, но знал, что ей они даются тяжело. Каждый день она казалась все более осунувшейся. Выяснилось, что она снова принимает антидепрессанты, и это его обеспокоило.
– Тут или пан, или пропал, – сказал томми писателю. – Я дошел до ручки. Что-нибудь обязательно случится. Или я полезу через забор и меня пристрелят при попытке бегства, или сожгу к чертовой матери всю эту контору. Я уже совсем на пределе, и потому Мэри надо уехать из Дейтона. Не хочу, чтобы именно ей пришлось забирать мой труп.
Мэри протестовала и умоляла, но несколько человек по очереди убеждали ее, что не стоит рисковать своим будущим, связывая судьбу с Билли. В конце концов она со слезами подчинилась. В среду двадцать пятого марта тысяча девятьсот восемьдесят первого года она пришла навестить его в последний раз.
Больше они не виделись.
На следующее утро в Колумбусе доктор Дэвид Кол дал показания, которые через две недели должны были использоваться на слушании (сто восемьдесят дней истекли).
По просьбе помощника Алана Голдсберри Кол рассказал о своем послужном списке психиатра и опыте лечения пациентов с диссоциативным расстройством идентичности. Заместитель прокурора Томас Бил начал перекрестный допрос.
– Каким образом судебно-психиатрический центр в Дейтоне может адекватно диагностировать и лечить Миллигана, если тот от всего отказывается?..
– Возможно, он им не доверяет, – ответил Кол. – Не уверен, как они распорядятся полученной от него информацией. Или сомневается в выводах, к которым они придут. Такое, извините за откровенность, бывало и в гораздо более дружелюбной обстановке, чем лечебница за шестиметровым забором с колючей проволокой…
Низенький плотный психиатр внимательно посмотрел на прокурора.
– Им пора определиться, кто перед ними – пациент или заключенный. Лично я давно решил: для меня он пациент… В Дейтоне жуткая тюремная обстановка. Охранники, камеры наблюдения. Меня обыскали… А потом обыскали и прогнали через металлодетектор их собственного главврача. На мой взгляд, это нельзя квалифицировать как терапевтическую атмосферу… Я даже спросил: «Доктор Сейми, а если вам туда надо пройти десять раз за день, они будут вас десять раз обыскивать?» И он ответил: «Конечно». Как будто я задал какой-то несуразный вопрос. Ну а я считаю, что несуразица – это их странное представление о психиатрическом лечении. И еще, по-моему, они никак не разберутся, кто у них там за что отвечает и кто что делает.