– Я упаду!
– Нет, – он улыбался, в тысячу раз более красивый, чем прежде, – просто отпусти меня сама. Ты не упадешь. Я обещаю.
Ее переполнял восторг и ужас. Наверно, так люди чувствуют себя, оказавшись с газовым баллоном под водой. Вроде как понимаешь, что можешь дышать, но твой мозг вопит совсем о другом, что ты умрешь, если вдохнешь, ведь вокруг вода. Но легкость была невероятной, и она не висла на его руках, а самостоятельно парила в воздухе и держала его за руки. Медленно она оторвала одну руку от него с опаской, не веря самой себе, что делает это.
– Теперь вторую.
Настя смеялась от страха и восторга, и от этого сумасшедшего смешения чувств ей казалось, она потеряла связь с реальностью. Когда решилась, скользнув по его руке ладонью, оторваться от него, в глазах демона блеснуло восхищение.
– Господи боже мой! Я могу! – Она стояла широко расставив руки и покачивалась от неуверенности. Он засмеялся, потом приблизился и крепко обнял. Их тела в воздухе переплелись совсем тесно, и они выплыли в окно. Испуганно спрятав лицо у него на груди, Настя улыбалась от счастья.
– Смотри!
Она повернулась и посмотрела вниз: они летели над ночной Барселоной. Квадратики района Эшампле, пересекающий весь город проспект Диагональ, собор Святого Семейства, черной массой – море с огнями кораблей…
– Как красиво! – В его руках, словно в колыбели, она смотрела на город, ветер обдувал их, но холода не было, кровь в венах, казалось, бурлила, кололо кончики пальцев, было жарко. Он прижимал свое лицо к ее горячей щеке, шептал ей на ухо легенды города, а потом она посмотрела в небо, где тысячи звезд вспыхнули ярко на небосклоне, и неожиданно они показались рассыпанными на небе, как на черном бархате, бриллиантами. Протянула к ним руку, так хотелось дотронуться, собрать их, построить новый узор.
– Какой красивый этот мир…
– Пока его не разрушили, он твой.
– Не разрушат, никогда не разрушат. Мы же не дадим?
– Да, дитя, – улыбался он, – не дадим.
В объятиях демона она полностью доверилась ему, была хрупкой, слабой, незначительной по сравнению с его телом и силой. В нем ощущалась масса тьмы, необратимая и мощная. И все же что-то тянуло ее к нему, необъяснимо притягивало в солнечном сплетении. Ей казалось, что в самой сердцевине мрака есть пламя огня. Свет дрожащий и хлипкий среди давящей неохватности тьмы, но неистребимый, негасимый веками и тысячелетиями. Там внутри горело и пульсировало пламя Прометея и Данко. Свет, о котором он вспоминал, обращаясь к ней, на самом деле горел и трепетал в нем, а ее тянуло к этому свету, как доверчивого мотылька.