— Садись, раздели со мной ужин.
Тот ответил витиеватой благодарностью и принялся есть вслед за пророком.
— Мне тревожно, — сказал сновидец.
— Ваше великое знание порождает большую тревогу, — ответил Герион без запинки. — Так мудрость матери семерых полосует ее лик морщинами печали.
— Ты прав, я часто тревожен со дня первого сна, но нынче это — иное чувство. Я пустился в путь, ища божьих откровений, ответов на гложущие вопросы. Я прислушивался к речам каждого встречного, не делая исключений, — но ни в одни уста боги не вложили ключа к тайнам. Как и в первый день пути, сны — все, что я имею.
— То великая божественная милость, которой мало кто одарен, — возразил Герион, попивая вино. — Так лев мог бы роптать на роскошную златую гриву за то, что она не покрывает спину.
— Ты снова прав, — кивнул пророк, — я каждый день благодарю богов за откровение. Но мне была указана опасность и скрыт путь спасения от нее. Если я должен был сам понять путь, то потерпел неудачу: за восемь лет мой скудный ум не нашел его. Тогда я стал молиться о подсказке и пустился в странствие, чтобы ее разыскать…
Пророк заметил, что Герион слушает вполуха, и прервал себя:
— Да ты все знаешь, к чему повторяться? Суть та, что Нэн-Клер — последний город, а Леди-во-Тьме — последняя надежда. Если через нее боги не дадут мне ключа… я окажусь зверем, загнанным в яму.
— Леди-во-Тьме — не последний мудрец на свете, подобно рыжехвостой лисице, которая… — начал Герион, но по ходу слегка подправил свою речь: — …которая искала дичь за тремя лесами, а поймала жирного зайца на обратном пути домой, у самого своего логова.
— Не припоминаю такой притчи, — нахмурил брови пророк, — хотя смысл ясен. Хочешь сказать, я найду разгадку у Бездонного Провала, когда вернусь и взгляну на него новыми глазами?
— Я был бы последним из хвастунов, если бы посмел советовать премудрому. Мой разум лишь породил скромную мысль, и я поделился ею ради вашей забавы. Возможно, ключом является то, что всегда было под рукою, а боги говорят устами давнишнего знакомого…
— Благодарю тебя за луч надежды, верный друг, — ответил пророк, молитвою возблагодарил богов за кушанье и погрузился в чтение «Божественной механики».
Пожалуй, стоит отметить, что подобные беседы раньше уже имели место, и не впервые Герион пытался успокоить тревогу пророка, зародив надежду на скорую разгадку. Пророк, конечно, учитывал возможность того, что боги могут обратиться к нему устами верного помощника, и тщательно взвешивал слова Гериона. Увы, на деле они оказывались пусты, как карман пьяницы, и содержали смысл столь же глубокий, как миска с кашей. Боги не желали говорить устами Гериона, и оба — пророк и помощник — знали об этом.