При этой мысли в груди заныло. До смерти захотелось вдохнуть уютный домашний запах, послушать, как скрипят балки, как шуршат жучки в старых бревнах. Снова попрыгать с мечом на заднем дворе, измываясь над соломенным тюком, выполнявшим роль противника, когда никого из братьев не было под рукой.
Потом мысль как-то естественно перепрыгнула на Хена. Родителей у него нет, но родственников вроде хватает. Интересно, они примут меня? Подумала и испугалась, снова тоненько заныло где-то внутри. Ведь я не часть рода Хена по-настоящему — вообще сейчас ничья, не принадлежу ни к какому роду, перекати-поле, босяк без опоры и защиты. Уже не ар-теранна из приличной семьи.
Ничего… окончу академию, разведусь, тогда и вернуться можно будет. Почему-то была уверена, что мать с отцом все равно меня примут. На самом деле они хотели как лучше, просто плохо знали родную дочь. Пройдет время… а может, и Хена примут? Ну… когда-нибудь.
Хагос бы взял этого Хена…
Я подошла к палатке, присела, прислушалась. Оттуда доносилось тихое мерное дыхание. Невольно расплылась в улыбке: спит как сурок. Отодвинув полог, заглянула внутрь. Луна услужливо осветила белую копну волос, сомкнутые ресницы, расслабленное выражение лица. На сердце потеплело — Хен выглядел таким милым.
Осторожно забралась в палатку и легла с ним рядом на бок, подперев рукой голову. Подумаешь, я ж не сплю, караулю. Можно немного и на Хена попялиться.
Не знаю, почему он, в принципе не красавчик с картинки — худой, нос длинный, подбородок широкий — с первого взгляда показался мне симпатичным. Взгляд? Синие яркие глаза — да. Но и сейчас, когда он спал, сердце все равно замирало. Я чувствовала пронзительную нежность, притяжение, еще что-то непонятное, рвущее душу в клочья.
А ведь он мне нравится… Нравится мягкий изгиб губ, и едва заметная ямочка на подбородке, и густые, может быть, даже чуть слишком густые брови, и небольшая горбинка на переносице. Нравится, как челка падает на лоб.
Привстала на локте и потянулась к нему. Сама не знала, что собираюсь делать. Хотелось прикоснуться, то ли убрать волосы со лба, то ли провести пальцем по носу… по губам. Протянула руку — и тут Хен открыл глаза.
Я замерла. Сердце заколотилось, как у воришки, пойманного с поличным. Хен, не удивляясь, окинул меня сонным взглядом. Хотела было отодвинуться, шепнуть, чтобы спал, еще не настала его очередь караулить, но он вдруг, не меняя выражения лица, высвободил руку из хватки одеяла и горячей шершавой ладонью коснулся моего затылка. По спине хлынула волна мурашек.
— Наянэ… — пробормотал.