Придя на кафедру, я не сразу застал профессора, у него была лекция. Пришлось подождать в ассистентской, и я пока осмотрелся: никаких приборов и колб я не заметил, только закрытые высокие шкафы с молочного стекла дверцами. Вдоль стен стояли столы, за двумя из них сидели сотрудники кафедры и что-то писали. Потом появился профессор, довольно молодой, в мундире, цветом похожем на тот, что был на моем дорожном знакомце. Только вот на профессоре были серебряные погоны, но лампасов на брюках не было, из чего я сделал вывод, что мой тезка еще до генеральских чинов не дослужился. И правда, в ответ на мое представление профессор сказал:
– Статский советник[77] Дианин, чем обязан вашему визиту?
В ответ я протянул письмо Дмитрия Ивановича, пояснив:
– Вчера я был у профессора Менделеева, и он рекомендовал обратиться к вам.
Мне было предложено пройти в профессорский кабинет и расположиться в креслах (именно так, произносилось во множественном числе). Я просто утонул в глубоком кожаном кресле и стал ждать, пока Дианин закончит чтение. Наконец, профессор сказал:
– Уважаемый Александр Павлович, Дмитрий Иванович пишет просто удивительные вещи про вас и ваше открытие, – Дианин с интересом и, я бы сказал, с удивлением посмотрел на меня. – Я ожидал, что это будет банальная просьба помочь с местом на кафедре или что-то в этом роде, а тут такое… Да это эпохальное открытие, если оно подтвердится, конечно. Но Дмитрий Иванович не из тех, кого можно обвести вокруг пальца, а великий химик нашего времени и мудрый человек.
– Я не знаю, написал ли профессор Менделеев о том, что моя лаборатория полностью разрушена взрывом, в огне погиб мой товарищ и утрачена вся документация, – ответил я на тираду тезки. – Я сам девять месяцев провел в больнице и могу по памяти восстановить лишь названия процессов, исходный и конечный продукт, а также нарисовать его структурную формулу. Это то, что я вчера доложил уважаемому Дмитрию Ивановичу, то же могу повторить и вам.
– Да, Александр Павлович, будьте так любезны, повторите мне то, что вы рассказали профессору Менделееву, – попросил Дианин.
И я рассказал в очередной раз химическую часть, не забыв и про легенду о доклинических испытаниях. Нарисовал и формулу сульфаниламида.
Некоторое время Дианин молчал, и я подумал, что он сейчас откажет, наконец, профессор «очнулся» от раздумий и принялся разглядывать лист со структурной формулой.
– Уважаемый коллега! Я думаю, что мы сможем помочь вам, – обнадежил меня профессор, – есть некоторые вопросы к синтезу, но я посоветуюсь со своими сотрудниками, для чего сегодня же соберу заседание кафедры по вашей проблеме. Не сочтите за труд заехать ко мне завтра в 11 часов. И вы не против, если я приглашу на эту беседу также и профессора Максима Семеновича Субботина с кафедры общей хирургии? Максим Семенович, можно сказать, основатель школы асептики в России и очень интересуется вопросами микробного заражения ран и проблемами их лечения