называлась «дешевкой». До этого на рынке будет «Русский пурпур» по 7–8 рублей – аристократия и богатые купчихи и по этой цене купят. А к «дешевке» будет готово основное количество товара, цену сбросят до 4–5 рублей, и все с прилавка сметут с визгом, потом цена снова поднимется до семи рублей, и все будут считать ее достойной. Кто не хочет ждать до следующей «дешевки» и рисковать оторванными в давке подолами и исцарапанным чужими шляпными шпильками лицом – пусть покупает. Во время «дешевки» модницы обычно приходят загодя, до открытия лавок, и, не соблюдая никакой очереди, ломятся после открытия в лавки за дешевым товаром, набирая даже то, что им не надо, главное, что цена ниже на четверть или треть. Прямо как на сэйле в двадцать первом веке – ничего не изменилось – и это «чистая» публика, многие из них гордятся, что они – дворяне. При этом жены тратят на покупки столько, что мужья хватаются за голову, получая потом счета с «дешевой» распродажи. Бизнес, господа, ничего кроме бизнеса! Так что дед планирует продать тысячу-две аршин до Пасхи и не менее десяти – после. Выручка составит около 60–70 тысяч рублей, а прибыль – не менее сорока, при условии, что выплаченные нам за привилегию деньги будут там учтены.
Красильня у деда в Купавне, вот туда нам с Генрихом и предстоит прибыть поездом, как сделаем краски на 15 тысяч аршин. Красильщики уже подобраны, сейчас они заняты другой окраской, а когда приедут – на два-три дня их передадут нам. За краской будет прислан транспорт, а нас встретят на станции, достойно разместят и будут кормить-поить все время, потом так же вернут в Москву. Как я раньше договаривался с дедом, стоимость краски он оплатит отдельно, аванс пятьдесят процентов и, поскольку ее потребуется ровно в десять раз больше, чем было сделано для Ивана, то общая стоимость изготовления краски составит около 4000 рублей.
– Дед, я обещал тебе, что о всех новых красителях ты узнаешь первым, так вот, мы попытались сделать желтый краситель, что уже тридцать лет известен немцам.
– И что же, внучек, получилось? Желтый цвет красивый, солнечный, яркий и теплый, бабам нравится, они яркое любят. Али не сложилось что? Ну, что ты мнешься, давай, признавайся!
– Да все получилось, только вот оказалось, что это не просто краска.
– И что там такого волшебного? Помню, ты о новых лекарствах мечтал, грозился болезни победить. Неужели удалось?
– Нет, дед, не все так просто, если бы не обещание, которое дал тебе, обо всем новом сразу докладывать, то забыл бы о том, что у нас вышло. Генриху я тоже велел молчать.