Отец подвёл мать к гробу. Оставшиеся тесно окружили брата. Служители крематория спешили. Казалось, они хотели как можно скорее избавиться от сумасшедших родственников покойного. Крышку гроба медленно опустили, скрывая брата от нас навсегда. Глаза моей матери были сухи. Она держалась обеими руками за суконные борта пальто моего отца. У неё подкашивались ноги.
Мраморный пьедестал вместе с гробом стал медленно опускаться в преисподнюю. Черные бархатные шторы захлопнулись. Я представила, как языки синего газового пламени в печи вот-вот начнут облизывать тело моего мёртвого брата.
Мне пришло в голову, что символика этого ритуала была совсем неправильная. Пьедестал с гробом, я думала, должен был улететь на небо, оставив нас, трусов и ублюдков, продолжать наше глупое, пустое существование на Земле.
Похоронная толпа начала растворяться. Отец моего брата подошёл к моему отцу. Молча, они начали курить. Я наблюдала, как две сигареты тлели в падающих на Москву апокалиптических сумерках.
Однажды моя однокласссница Шкода пригласила меня в гости. Так я впервые услышла песню Франка Заппы «Билли, покровитель потаскух», которую пел Каптон Бихвард с пластинки «Горячие крысы». Франк выдумал целое направление, которое назвали «космичеческий рок» — слияние джаза и рока. Заппа также играл иногда с оркестрами классическую музыку. Здесь в СССР ему бы поставили диагноз «вялотекущая шизофрения» и упекли бы в Днепропетровскую Спец психбольницу. Его бы лечили годы сульфазином и галоперидолом. Даже в Америке он находился под наблюдением. Для нас подростков он был героем.
У Шкоды было много маленьких сестер, которые ели липкий рис и крошечные острые перцы. Заппа, маленькие сестры и перцы застряли у меня в голове — это был мой первый самостоятельный вербальный контакт с человеком из другой страны. Её отец был радио-журналист, но кем бы он ни был, ему было запрещено возвращаться на родину в Тайланд его собственным правительством. Никто не знал, что, черт возьми, он такое натворил, или что он собирался натворить. Может быть, он был шпион? Он носил широкие брюки, мягкие тапочки, имел длинную талию и был черезвычайно спокоен. Возможно, он знал, что наёмный тайский или советский профессиональный убийца может его зарезать или отравить в любой момент, поэтому не было особых причин волноваться, так как всё было уже предопределено. Он спокойно посасывал ментоловые леденцы и пил виски, мерно прохаживаясь по гостиной туда-сюда. Я чувствовала напряжение в воздухе, но не в его теле. «Вот так я должна буду вести себя, когда буду в опасности», — думала я.