В тот день говорили о Бангкоке и детстве Шкоды. Она была самой старшей и не заметила своего соб-стевенного детства. Оно прошло безвозвратно, пролетело мимо. Она росла, ухаживая за своими младшими сёстрами, пока мать кормила грудью остальных сестёр, опять беременела, опять рожала. Потом мать выдохлась и умерла.
Сёстры слушались Шкоду беспрекословно. Они молча ковыряли свои широкие ноздри маленкими пальцами, они не помнили Бангкока и своей матери. Разговоры о Тайланде их завораживали и беспокоили. Для них страна, где они родились, была таинственным запретным мистическим местом, которое они, может быть, посетят, когда вырастут. Они продолжали смотреть на меня терпеливо, но с недоверием. В целом, они были довольно дружелюбны. Потом Шкода выслала их из комнаты, и мы произвели взаимовыгодную сделку. Я купила у нее свою первую виниловую пластинку “Beatles” “Let It Be”. Шкода взяла деньги и отдала вдобавок свой психоделический шарф с пацифистким символом бесплатно. «На память» — сказала она. Я сняла свой советский шарф и дала его Шкоде.
— Держи язык за зубами, — сказала я. — Русская пословица.
Когда я вышла из подъезда её дома, я непроизвольно огляделась, но никого не увидела. Я дошла до автобусной остановки. «Что, если меня кто-нибудь видел?» Шарф свободно падал с моей тонкой шеи под силой тяжести. Пацифисткий символ болтался где-то у колен. Разноцветные разводы шарфа рябили в глазах. Я держала пластинку “Beatles”, завёрнутую в газету «Правда», под мышкой. «Зачем я купила пластинку?» — думала я. У меня не было даже вертушки. Я была гордой обладательницей советского магнитофона «Комета», который весил десять киллограм и плохо звучал. Прозрачные большие пластмассовые бобины издавали тук-тук-тук звук, когда быстро крутились по окончании плёнки. У них была конфигурация символа западно-германской автомобильной фабрики “Mercedes Benz”. Символ напоминал всему миру об инженерной изобретательности свободного предпринимательства. Комитет госбесопасности использовал автомобили капиталистической фирмы «Мерседес» и «BMW» во время гонок, арестов и шпионской деятельности за рубежом и внутри старны. «Должно быть, капиталисты производят надёжные машины», — думала я.
В то время, как я думала о бобинах, «Мерседесах» и КГБ, я вдруг увидела чёрную легковую машину, медленно ползущую по улице. Это был «Мерседес»! Машина затормозила около меня у остановки. За рулём сидел человек в шляпе. Окно пассажирского сиденья машины было открыто, хотя было холодно. Остальные окна были тёмные, непроницаемые. На пассажирском сиденье лежал фотоаппарат. Водитель сказал, что он может подбросить меня поближе к дому. Я насторожилась.