— У моего отца был журнал «Москва», где главы из романа были напечатаны в 1963 году. Отец сохранил номер. Он знал, что они никогда не опубликуют роман. Я вспомнила, как отец сказал, что “они сделают вид будто книги вовсе не существовало».
Степан добавил к моим мыслям вслух:
— В этой стране люди, события и книги исчезают каждый день!
Степан был весьма саркастичен насчёт сюрреалистического мира магических дематериализаций.
— Такая же судьба, — говорил он, — ожидала факты.
Нам были доступны только советские новости. Они вещались советским агенством ТАСС. Всё остальное глушилось специальными установками, производящими шум и способными блокировать радиоволны.
Расхождение между тем, что показывают по телевизору, вещают по радио, пишут в учебниках, газетах, и тем, что происходило на самом деле, было разительно. Я всё еще пережёвывала параноидальное помешательство моего бедного брата на черной клетчатке.
Степан сделал мне комплимент. У меня было, как сказал он «немного собственных мозгов». Он поднял вверх оба больших пальца, когда шёл против ветра.
— Немного — лучше, чем ничего, — обрадовал меня он.
Впервые в моей жизни «посторонний» подтвердил, что реальность, в которой я жила, была не только абсурдной, но и опасной. Непрекращающаяся советская ежедневная пропаганда звучала точь-в-точь как книга Орвелла «1984». Удивительно, как англичанин Орвелл до этого додумался. Его бессмертные изобретения такие как «Старший брат» и «Комната 101» известны всему миру.
Я рассказала Степану об алтайском художнике Григории Чорусе-Гуркине, по национальности он был ойротом. В настояще время Гуркин известен за рубежом. Он учился у Ивана Шишкина и Александра Кисилёва в Санкт-Петербурге. Его имя есть в Викапедии. Гуркин принадлежал к небольшому племени людей, живуших на русско-монгольской границе и был членом Кара-курумской Думы (ойротского парламента), которая хотела отделиться от СССР и стать суверенной нацией. В 1937 году этот редкий художник-ойрот — национальное достояние народа, был арестован, замучен и убит. Как вы уже знаете, моего деда тоже арестовали в 1937 году, через шесть месяцев после ареста Гуркина, и казнили, хотя он был партийный. Он, видимо, погладил кое-кого против шерсти, потому что издал брошюру об искусстве Гуркина и организовал выставку его работ в Новосибирске в 1935 году.
Картина Гуркина 1912 года «Телецкое озеро», написанная маслом, до сих пор висит в моей спальне. Ей больше ста лет.