— Чувак проводит шесть месяцев в году в психушке с реальными людьми. Он подобен юродивому — душевнобольному, говорящему правду.
Термин «юродивый» восходит к древнерусскому языку. Даже средневековая Россия, возможно, имела более гуманноое отношение к душевнобольным. Этим душевнобольным бродягам-бардам в старой России разрешалось высказывать свое мнение, их кормили и предлагали место переночевать.
Какое-то время я не задавала никаких вопросов — не хотела выглядеть глупо. «Друг Степана» — это звучало многообещающе.
Мы повернули налево и вошли в большое коричневое здание, которое было построено, как говорил Степан, в «Советско-Имперском» архитектурном стиле. Оно был построено в конце 40-х годов немецкими военнопленными. Тотально-монументальный угрожающий стиль. Здание обладало массивным гранитным фундаментом, широкими лестницами и большими окнами, из которых многие советские граждане «бросались», как говорил Степан, пытаясь избежать пыток и пожизненного заключения. Оказалось, что дед Степана застрелился. Он тоже был поэт.
— Иногда, — продолжал Степан, — неугодным помогали сдохнуть, чтобы они не мешали коммунистическому строительству. Их выбрасывали в лестничные пролеты мускулистые офицеры КГБ в облегающих кожаных куртках и блестящих начищенных гуталином сапогах (бросалось в глаза явное сходство с гестапо). Это служило предостережением всем остальным. «Не будешь поддакивать, контра, выкинем из окна или в лестничный пролёт. Выбирай!».
В лифте Степан придвинулся ко мне вплотную и заглянул мне в глаза:
— Что бы ты ни увидела или услышала, рот на замок. Поняла?
— Да, — сказала я и повторила движение моей мамы — «чик-трак».
Сюрреализма, оккультизма, мистицизма, абсурдизма и так далее в СССР в то время не существовало. Существовал только соцреализм. Искусство, философия и наука в СССР были не такими, как везде. Пробелы в истории, искусстве, науке и т. д. были заполнены диалектическим материализмом и научным коммунизмом. История после 1917 года была фальсифицирована в целях пропоганды. Для населения молчание, казалось, было самым безопасным путем существования. Коммунистический Китай и Северная Корея находились на одной стороне Земной гемисферы и были так же невежественны, как мы в СССР, за исключением единиц. Многовековой человеческий опыт в этой части света не значил ни шиша. У СССР был свой взгляд на мировую философию, искусство и науку.
Дверь нам открыл сам Символист. Он был высоким тощим существом с большими голубыми глазами и сухими, прямыми как трава грязными светлыми волосами. Он был одет в габаритные черные атласные штаны под названием «тренировочные». Обут он был в старые, разорванные тапочки. Радужная лента была повязана вокруг его большой головы. Символист ткнул в меня указательным пальцем, на котором было большое кольцо с черепом, и спросил: