Непосредственно перед моим отъездом в США, странная парочка посетила меня на Чистопрудном бульваре 13, в квартире ЗА. Бывший панк-рокер и член панк-банды «Звуки Му» Сергей Бугаев и стукач КГБ «журналист» Потап. Потап принёс портвейн, в надежде расклоть меня на информацию об Алехандре Шатравке, советском диссиденте, и допытаться, где Шатравка находится в данный момент. Я сразу поняла, кто такой был Потап. Бугаев, видимо, ничего не подозревал. Потап, кстати, держал свой глаз на всех лояльных и нелояльных музыкантах. Он спрашивал меня о Курёхине. За два года до этого Курёхин сыграл на моем пианино знаменитый в то время хит БГ «Мочалкин блюз», потом рэгтайм Скотта Джоплина и некоторые из его собственных джазовых композиций в стиле avante-guard так быстро, что его пальцы закровоточили. Это напомнило мне историю о брате. Я ничего о Курёхине не знала, кроме того, что мне пришлось использовать лимонный сок длё чистки белых клавиш после того, как он сыграл несколько композиций на моём пианино. К этому времени он уже выпустил пластинку в Англии.
Потап замялся и спросил, есть ли у меня самиздатная кассета с музыкой Курехина. Я почувствовала опять, как холодок пробежал по моей шее.
— Не знаешь, где можно достать или купить его кассету? Мне очень нравиться его музыка, — спрашивал он, но его глаза говорили совершенно другое. Я пообещала, что если я наткнусь на кассету, я ему обязательно позвоню.
Я снова увидела Курёхина в квартире другого моего знакомого московского фотографа в Беляево в Москве. Потом еще раз в Ленинграде в начале 80-х я столкнулась с ним на Гранитной набережной в квартире студента биологии, отличавшегося тёмным, эксцентричным чувством юмора. Мы были в так называемой «хрущобе», 5-этажном блочном домишке, построенным на скорую руку по указке Никиты Хрущёва, генсека СССР с 1953 по 1959 год, чтобы разрешить жилищный кризис. С нами был Владимир Балычев-ский с Невской Дубровки, друг Курёхина, саксофонист. Были и другие люди, которых я не знала, они могли быть просто прохожими с ближайших улиц.
Курёхин рассказывал о своем «интересе» к таинственными процессами в биологии, о которых рассказал ему его друг студент-биолог. Он использовал плохо понятные всем, загадочные термины «оогонии» или «сперматогонии». Все почему-то смеялись. Курёхина было трудно чем-либо удивить. Он не пил много алкоголя, в отличие от остальных. Его талант был хорошо известен всем. Джазовый музыкант Чиккорея специально приехал в СССР и искал встречи с Курёхиным, чем последний совсем не был удивлён.