В этот момент, изловчившись, Блейк ударил Пьера плечом в пах, вскочил со стула и изо всех сил толкнул Пьера к раковине. Пьер согнулся от боли, но Блейк не собирался его больше трогать, он схватил с полки бутылку со средством для устранения засоров в канализационных трубах и изо всех сил ударил о край раковины, куда и вылилось все ее содержимое, и где уже находился отбеливатель. Глаза и рот Блейка были плотно сжаты, он задержал дыхание и натянул рубашку на лицо. Хлорка и каустик, реагируя в канализации, выбрасывали в комнату тяжелое облако хлорного газа, обжигая глаза, кожу, слизистые оболочки, легкие. Блейк с закрытыми глазами направился к двери. Когда он оказался рядом с Леке, тот выбросил руку, и инъектор задел плечо Блейка. Блейк вышел из прачечной, оставив позади задыхающихся и корчащихся.
Нейростимулятор оказался настоящим.
Блейк бежал по улице Бонапарта со слезами на глазах и слова лились из него рекой. Ему необходимо было в полицейское управление, но пройдет еще несколько часов, прежде чем его голос прозвучит нормально. И он направился к хорошо знакомым ему набережным где среди бездомных можно было безопасно отсидеться.
Магнеплан Спарты бесшумно затормозил глубоко под вокзалом Сен-Лазар после короткого сверхзвукового полета через туннель высокого вакуума, который пересекал Ла-Манш и соединял Лондон с Парижем.
Удостоверение Космического Совета позволило Спарте без лишних церемоний выйти на переполненную, накрытую грандиозной чугунно-стеклянной крышей 19-го века[17], платформу , как если бы выходила из вагона метро. Над высокой железной аркой, выходящей на оживленную улицу, был установлен большой плоский экран, на котором беззвучно крутились репортажи и видеореклама.
Спарта уже почти покинула гулкую станцию, когда ее внимание привлекла бегущая строка: «Драгоценный папирус Лувра все еще не найден, полиция озадачена. Начинается вторая неделя охоты за таинственным парнем». Новостные ленты сопровождались сценами преступления, включая электронную реконструкцию внешности парня предположительно основанную на описаниях свидетелей. По этой фотографии никто и никогда не нашел бы Редфилда. Было ясно, что в Лувре его уже нет. И где он сейчас? То, что он так эффектно привлек к себе внимание, можно было объяснить как призыв о помощи. Призыв к кому, к ней? К полиции? И что он там делал?
— Откровенно говоря, мадемуазель, …
— Я инспектор, лейтенант.
— Ах, да, инспектор… Трой, директор признался, что они не скоро бы узнали о пропаже этого «драгоценного папируса», если бы досадный инцидент с охранником не вынудил сотрудников музея провести тщательный обыск и инвентаризацию отдела, где работал этот Гай.