Жизнь (Ивашинников) - страница 3

Конец.


Выписали меня неожиданно, Тамара Ивановна единственная женщина которая пыталась меня поддержать, убежала в слезах. А за дверьми больницы встретил меня незнакомый мужчина, представился троюродным братом отца, я отказывался идти с ним, но меня никто не послушал, затолкали в чёрную машину и увезли. От него веяло равнодушием и скрытой опасностью, мне не хотелось не то чтобы ехать с ним, а находиться рядом неприятно. Неделю я находился с "дядей" в нашей квартире постоянно приходили незнакомые люди и что-то замеряли и записывали. Дяде было без разницы как я себя чувствую, за мной приглядывала женщина от которой несло внутренней гнилью, которая перебивала аппетит. На слёзы и крики, они никак не реагировали, пытался кидаться предметами меня били по попе и наказывали, ставя в угол. На мои просьбы пойти гулять отговаривались тем, что скоро поступлю в школу для одарённых детей там и буду гулять со сверстниками. Целыми днями я сидел дома в своей комнате, забастовка в два дня голодовки, не дали никакого толка. А потом мы поехали в аэропорт, где меня передали сопровождающему. Мужчина уже с сединой в волосах и приятной улыбкой на лице которого звали Семён Семёнович, вызывал дрожь, в его чувствах сквозил холод, как зимой, когда пробирает до костей. Он сопровождал меня и ещё двоих детей Мишу и Катю до школы пансионата Святого Петра. Которые оказались тоже сироты, но они не знают о родителях вообще ничего, с самого детства. А отобрали их в школу для одарённых детей из двух тысяч сверстников. Их я ощущал по-другому, чем остальных людей, особенно Катю от неё шёл запах свежей травы и спокойствия. А вот Миша ощущался как что-то обжигающее и заставляло держать расстояние, он мог общаться только с Катей.

Изменения в себе я ощутил почти сразу как попал в больницу, но из-за смерти родителей я не хотел ни с кем разговаривать. А дальше посчитал - это к лучшему, и будет моей тайной. Стало легко запоминать имена и лица людей, знания с уроков в подготовительной школе стали вспоминаться быстро. В больнице я держался благодаря Тамаре и её чувствам направленных на меня не давали скатиться в унынье. А потом появлялись изменения, которые не позволили мне отвлекаться на себя. У меня в голове с каждым днём усиливалось чувства опасности, требующее бежать без оглядки. Но ситуация складывалась такая, что меня не выпускали из виду. Я постоянно ощущал чужой взгляд и не мог из-за этого заснуть и расслабиться. А сейчас летя в самолёте ощущал, как что-то невидимое смыкается на моей шее, а окружающие люди смотрят на тебя как на вещь.