Ландшафт потихоньку менялся – сначала исчезли берёзы, хвойных деревьев становилось всё меньше, а почвы были всё темнее. У живописного Болхова, леса превратились в лесостепь – равнину, на которой время от времени попадались рощицы, в основном дубравы. Берега рек становились всё более обрывистыми, но переправы и здесь содержались в полном порядке, разве что спуск к реке был, как правило, достаточно трудоёмким.
Ежедневно мы связывались с первой ротой. По их словам, крепость в Курске держалась, а вот деревни южнее Курска были разграблены. К счастью, почти все жители успели спрятаться в крепости – жизнь к югу от Засечной черты подразумевала способность держать ухо востро и готовность, взяв лишь самое необходимое, срочно уйти в ближайшую крепость.
Крымчаки два раза штурмовали крепость, и очень помогли наши пулеметы и миномет – перед крепостью каждый раз оставалось по две-три сотни трупов. Второй раз это произошло на седьмой день нашего похода. Нам оставалось еще дня четыре, а кавалерия должна была прийти в Курск завтра. Увы, основной боезапас – у нас, а у первой роты боеприпасов осталось очень мало – одна-две атаки, и пулеметы с винтовками замолкнут, а у миномёта вообще оставалось три выстрела.
Сколько врагов было в точности, Ринат все еще не знал, но, по его оценкам, не менее десяти тысяч. Наши ребята сходили за языком и ухитрились поймать то ли бея, то ли бека. Ринат говорил на нижегородском татарском диалекте и мог, хоть и с трудом, объясниться с крымчаком – татарами он пришельцев с Крыма не считал и называть их так отказывался. Незваный гость сообщил, что численность орды была свыше двадцати тысяч, но была информация и поважнее. В рядах противника присутствовали около сотни польских «посланников» – другими словами, инструкторов. Похоже, Сигизмунд, король польский, а ранее и король шведский, решил создать нам проблемы на южном фронте. Скорее всего, это было вызвано новостями из Швеции. Хотя главполяк, наверное, и приветствовал смерть своего злейшего врага Карла, но ему не могли нравиться ни наша дружба со Столармом, ни укрепление русских позиций в Финском заливе.
Увы, ни у него, ни у нас не получалось связаться с геологами, и я начал опасаться за их жизнь, и мы торопились, как могли, к Орлу. К счастью, погода и далее благоволила нам, и, кроме того, лишь дважды приходилось чинить один из возов. Так что уже вечером десятого октября мы въехали в эту крепость, последнюю перед Курском, до которого оставалось чуть более ста километров. Я сразу же пошел к местному воеводе, Андрею Репнину.