!» Другие сразу начали работать не в пример живее, ведь для них быть повешенным означало, согласно Корану, не попасть в рай.
А вот последнего, в одежде побогаче, привели ко мне.
Тот начал плакаться на таком же ломаном польском, мол, они не виноваты, это все поляки.
– Którzy polacy? – спросил я. Какие, блин, поляки?
– Там, о ясновельможный пане. В лесу… Утекли, когда вас увидели. Они нами командовали.
Интересно. Рощица крохотная – меньше, чем двести на двести метров, где это они могли оказаться?
– Ты кто такой?
– Юзбаши[12] Мустафа ибн Джемиль, ясновельможный пане. Не вешайте меня, я все расскажу.
– Где эти поляки?
– Не знаю, побежали вон туда – и он показал на юг.
И вдруг я услышал мальчишеский голос:
– Княже, вон они, на том дубе.
– Да, двое их там.
Голоса я узнал – один был Мишка Скопин-Шуйский, другой – Андрей Мышкин. Те самые, кому я совсем недавно вручал медаль «за успехи и прилежание». Вот только что они делали здесь, в пятистах с лишним километрах от Измайлово?
Но, как говорится по-английски: first things first. Дерево потрясли, и с дуба упали не только желуди – вниз брякнулись два польских пана, у которых отобрали сабли, а самим им связали руки за спиной.
Первый стал по-немецки орать, что он, мол, граф Потоцкий и не дело быдла ему указывать. Но, получивши несколько ударов плетью, ясновельможный пан вдруг поменял пластинку и сказал, что все расскажет, только не надо его бить. Заставили обоих, равно как и ибн Джемиля, помочь прочим эуропейцам крымско-татарского разлива копать. Допросить их, подумал я, еще успеем.
Тем временем, я подошел к женщинам. Две, которых оголили татары, уже успели натянуть на себя хоть и в порванную, но одежду. Оказалось, они все были из села Черницыно, и бежали в Курск при приближении орды. Жизнь там была несладкой – ютиться пришлось в землянках, еды и даже воды было мало – и, когда два дня подряд татар не было видно, они решили, что те ушли, и уговорили мужей своих вернуться в село.
Вечером появились, откуда ни возьмись, крымчаки. Деревню сожгли и разграбили, убив тех, кто пытался сопротивляться, и детей помоложе, а остальных угнали в полон. А дамы как раз занимались на ручье стиркой и смогли бежать в лес. Крымчаки тогда ушли, а сегодня с утра вновь появились и нашли их убежище.
– Ничего, девоньки, не бойтесь, не дадим вас в обиду, – сказал я и приказал:
– Татарскую свинью ко мне.
Саша привел ибн Джемиля, смотревшего на меня с умилительным выражением лица.
– Рассказывай, скотина!
– Не вешайте меня, ясновельможный пане, не вешайте, нам это нельзя…