Федор же Петрович, как только она вышла, многозначительно глянул на помощника.
– Видишь, до чего дошли? Хотел бы я только знать, чья это провокация: чтобы потом на весь мир растрезвонить, что мы в партию покойников принимаем, поскольку живые уходят! Крепко задумано, да ведь и мы не дурачки…
– Это демплатформа, никто иной, – уверенно сказал помощник. – Они пакостят. И кооперативы они поддерживают.
Федор Петрович снял трубку телефона и набрал номер одного из отделов Мосгорисполкома.
– Что вы там, Коля, регистрируете, кого попало? – строго спросил он. – Тоже друг, называется. Вот ты послушай, что они выкидывают…
Друг Коля внимательно выслушал, а потом ответил:
– Да ну, Федя, право, не узнаю тебя, мелочевкой какой–то стал заниматься… Хорошо живете, видно. Подумаешь, старуху у тебя воскресили! Тут, друг милый, капитализм воскресили, того и гляди – монархию воскресят, а ты – старуху. Гляди, как бы там у тебя царя не воскресили. Да какого же: Николая Александровича, какого же еще? Ну ладно, разберемся с твоим кооперативом, но ты глубже смотри, ты в корень смотри, задумайся. Разгромить недолго, но может, лучше подержать это дело в резерве, даже поддержать? Мысли, Федя, и о дне завтрашнем…
И Федор Петрович задумался.
А товарищ Землянина (несмотря ни на что, мы будем называть ее именно так: ей приятно это, а ведь не о каждом сегодня можно сказать такое), уже миновав лоточек с питательным фаршем, внезапно остановилась. И всплеснула руками.
– Боря! – воскликнула она. – Борис Петрович! – Тут же поправилась: – Ты… вы ли это? Сколько лет, сколько зим!
– Нюша! – вскричал названный в свою очередь. – Ну, что ты скажешь! Недаром говорят, что в Москве раз в год можно встретить даже покойни… Гм! – тут же оборвал он сам себя. – То есть я хотел сказать, что… – Видно было, что он явно смущен.
– Ладно, ладно, Борис Петрович, – успокоительно произнесла Анна Ефимовна, отлично помнившая, как в свое время хоронили Бориса Петровича – за три года до того, как и сама она. – Ничего страшного: я и сама оттуда. Можешь не объяснять: это ведь мой Вадик нашими делами занимается. Ты куда: в райком? По поводу документов?
Чуть помешкав, Борис Петрович признался:
– За документами, верно.
– Можешь не ходить, – деловито сказала она. – Впустую. Только что имела беседу. Никакого понимания.
– Да? – спросил Борис Петрович без особого, впрочем, удивления. – Боятся, слабаки? Ну ладно, еще не вечер. Ты где живешь? У сына?
– Куда же мне еще деваться?
– Вот и я тоже у детей. Но, понимаешь ли, объедать их не хочу, а тут еще визитки эти вводят, и паспорт нужен. Конечно, с другой стороны, я их не просил, они меня, так сказать, породили – значит должны и содержать, но по–человечески жаль их. Жизнь–то какая пошла… Нет, не дорубили мы в свое время, вот и страдаем теперь.