. Впрочем, не теряет. Если одна партия выиграла у другой, не нарушив закон, то она признает себя побежденной — в соответствии с этим законом. Закон не может «казаться несправедливым», если обе партии равным образом принимали участие в его установлении.
Из рассуждений Лапи возникает иная принципиальная сложность: ни один закон не может удовлетворить желания всех. Поэтому в той или иной форме насилие в социуме неизбежно, ибо в одних границах закон и желание никогда не уместятся полностью. Отсюда пессимизм Прево-Парадоля, критика Ле Пле и Второй Империи. Все политические режимы можно разделить на три категории: теократический деспотизм, основанный на вере во власть божества; монархический деспотизм, когда верят в избранность отдельной семьи и ее положения над всеми остальными, и деспотизм демократический, гарантирующий общественный порядок и дающий надежду на спасение. Любым обществом движут два принципа — желание и страх, «которыми внешние вещи действуют на нашу душу. Они приносят прямой вред нашей моральной свободе»[141].
В иудаизме закон возник как замена нашему зрению; слепцы, им не дано видеть свой исток, но дано знать о его упорядочивающей силе. По ходу истории сам закон обрел божественный статус, под занавес Средних веков он стал истинным сыном трансцендентного отца. В природе ли, у людей ли, закон есть закон. Французская революция превратила его в культ, целиком заменив им фигуру короля. С возникновением гражданского общества закон стал «общим местом», то есть способом согласования самых разных интересов. Вопреки всем ожиданиям история продолжает свой путь, социальный человек ее не остановит, не закончит и не выйдет за ее пределы. Это было бы возможно при одном условии: человек должен увидеть то, о чем он до сих пор только знал.
Шизофрения: болезнь мозга, болезнь сознания, болезнь духа?
(Диалог с психиатром Виктором Самохваловым)
Этот диалог получился случайно. Мы знали о публикациях друг друга, но обмениваться мнениями по каким-либо вопросам никогда прежде не приходилось. Виктор Самохвалов, один из ведущих сегодня российских психиатров, несколько десятков лет изучает феномен шизофрении и ее роль в психической истории человечества. Шизофрения — загадка, может быть одна из тех, которые нам задала эволюция или Бог (кто как хочет), о нас самих, нашей способности познавать и работать с приобретенным знанием, нашей способности мыслить. Было бы слишком просто назвать шизофрению «болезнью», как грипп или сифилис, и слишком опрометчиво именовать ее «другим сознанием», параллельным духовным миром, как это делали некоторые теоретики и практики антипсихиатрического движения. И уж было бы совсем самонадеянно считать, что проблема шизофрении сегодня решена, хотя такое мнение тоже существует. В нашем разговоре мы попробовали посмотреть на данный феномен с двух точек зрения — психиатра и философа. Оба считаем, что интердисциплинарный подход может дать новый взгляд и помочь найти новые пути к решению этой загадки тысячелетий.