Аркадий Недель. Психические отклонения, прежде всего шизофрения и прочие формы психоза, являются своего рода «путешествием в психическом времени» или, как Вы это определили, археологическими формами мышления. Сразу оговорюсь: под «хаосом» я понимаю не беспорядок вообще или «то, что мы не можем расшифровать», а известный вывод системы из равновесия, нарушение порядка (в данном случае не важно, насколько этот порядок продуктивен или нет). Если за таким «порядком культуры» мы принимаем психику «нормального» человека, человека без диагноза (звучит как название известного австрийского романа), то любой психоз клинического характера есть нарушение порядка. Иначе говоря, в нашем разговоре мое определение хаоса синхронично.
Что касается психических отклонений как археологии сознания, то эта ситуация гораздо более сложная. И вот почему: археология — это еще всегда реконструкция прошлого, поскольку нас интересует не просто «как это было», но и насколько то, что было «похоже на нас, на сейчас». Когда, скажем, мы реконструируем жизнь и религию древней Месопотамии, мы всегда смотрим на них глазами согодняшнего дня (поэтому любая реконструкция условна и субъективна), мы всегда — хотим того или нет — накладываем на археологический материал категории современности. В случае с археологией сознания происходит то же самое. Любой психоз, шизофренические девиации и т. п. мы интерпретируем в категориях науки (психиатрии) сегодняшнего дня, уже не говоря о том, что от самих методов интерпретации зависит результат.
Другая проблема заключается в том, что мы не знаем, вернее — знаем только косвенно, как было устроено архаическое мышление, которое опять же доступно нам исключительно в форме наших сегодняшних интерпретаций. Это касается не только диахронии, но и синхронии. Когда антропологи исследуют мифы и ритуалы папуасов Новой Гвинеей и видят в убийстве свиней символическое замещение убийства детей, как это происходит во время обряда инициации у народа орокайва, то здесь «символическое замещение» — современный научный концепт, а не то, как орокайва мыслят и иницируют молодое поколение на самом деле.
Говоря о «паралогическом мышлении» шизофреников, «переадаптации» и проч., мы имплицитно вводим в игру дихотомию «логика» vs. «не-логика». Многие авторы, особенно в XIX–XX веках, считали архаическое мышление аморфным и неэкономичным, отсюда недоразвитым и не способным к созданию высокой культуры. Сейчас очевидно, что такая точка зрения попросту неверна. Архаическое мышление не паралогично или аморфно, оно построено по иной модели и отвечает иным требованиям. Если мы с нашей научной картиной мира стремимся объяснить мир в его непротиворечивости, изгоняя любые противоречия (отсюда же известное недоверие Эйнштейна к квантовой механике), то архаический человек не видел в противоречиях и паралогике никакой проблемы, поскольку его мир — это многообразие (manifold), в котором разрывы в логике так же значимы и необходимы, как и ее склейки. Словом, при исследовании психозов как археологии сознания вся сложность заключается в том, чтобы понять, когда психоз становится отклонением?