Дочь члена Реввоенсовета Республики Сергея Ивановича Гусева, Елизавета Драбкина, вспоминала:
«Мы увидели двигающуюся нам навстречу похоронную процессию. Мы увидели Владимира Ильича, а рядом с ним Надежду Константиновну, которая поддерживала его под руку. Было что-то невыразимо скорбное в его опущенных плечах и низко склоненной голове».
Владимир Ильич шел за гробом через весь город. О чем он в эти часы думал? О том, что напрасно отказался от любви Инессы Арманд и жестоко обделил себя? Ощущал свое одиночество? Чувствовал неотвратимо подступающую неизлечимую болезнь, которая скоро, очень скоро превратит его в полного инвалида?
«На похоронах Ленина было не узнать, — писала Александра Коллонтай. — Он был раздавлен горем. Нам казалось, что в любой момент он может лишиться сознания».
Смерть Инессы Арманд никому не принесла облегчения. Об избавлении от счастливой соперницы не было и речи. Ревность осталась в далеком прошлом. Болезнь Ленина стремительно развивалась, и для Крупской худшее было впереди. То, что она сделала для мужа в последние годы его жизни, это подвиг. Лишь тот, кто сам прошел через такое, понимает, какая эта мука и страдание — видеть, что болезнь делает с близким и любимым человеком.
На склоне лет Надежда Константиновна уже не видела в Инессе Арманд удачливую соперницу, заботилась о ее детях, часто вспоминала эту яркую и темпераментную женщину. Да много ли в ее жизни было счастливых дней и месяцев? Совсем немного. Как и в жизни Ленина.
Кто знает, будь у него любящая и любимая жена, полноценная семья, дети, — и тогда революция, Гражданская война, советская власть не оказались бы такими кровавыми? Впрочем, возможно, если бы у него нашлось желание проводить время в кругу семьи, заниматься женой и детьми, революции вообще бы не случилось…
25 мая 1922 года у Ленина случился удар — частичный паралич правой руки и правой ноги, расстройство речи. Казалось, он не выживет. В узком кругу Сталин, который после смерти Свердлова возглавил партаппарат, хладнокровно констатировал:
— Ленину капут.
Иосиф Виссарионович несколько поторопился. После первого удара Владимир Ильич оправился, но к полноценной работе уже не вернулся. Созданная им самим вертикаль власти оказалась крайне неустойчивой. В большевистской верхушке вспыхнула острая борьба за власть.
Несмотря на строжайшие запреты врачей, прикованный к постели Ленин рвался к делу, пытался участвовать в политической жизни страны и влиять на нее. Однако быстро почувствовал, что его мнение больше никого не интересует. Владимира Ильича уже списали. Все партийное хозяйство оказалось в руках генерального секретаря ЦК партии Сталина. Его ближайший помощник Амаяк Макарович Назаретян писал: «Кобе приходится бдить Ильича и всю матушку Рассею».