Никишов засмеялся, вылез из машины, поднял лицо к небу.
— Очаровательная погодка.
Он махнул рукой Сурину.
— Подгони к девчатам, отдыхай, может, землячку найдешь. Пошли, Всеволод.
Ступая по следам командарма, Марков никак не мог согнать улыбку с озябшего на ветру лица. Он вспоминал санитарок и думал, что долго их не забудет, — ведь так вышло, что первый раз он представился как адъютант командарма этим девчонкам… И еще думалось Маркову, что не мешало бы сейчас встретить кого-нибудь из знакомых офицеров полка Афанасьева, ну, хотя бы Венера Горбатова… «Адъютант командарма гвардии лейтенант Марков…» И улыбнулся еще веселее, сообразив, что ведь шагает он за командармом как раз во вторую роту, к Венеру Кузьмичу.
Но меж сосен почти не было видно людей, Марков шагал мимо палаток, походных кухонь, курящихся дымками, грузовиков под тентами; слева пошумливала мотором самоходка, и возле нее о чем-то кричали друг другу два солдата в черных полушубках, за самоходкой грязный след автомобильных колес перебежал солдат в гимнастерке, с пустым зеленым ведром в руке…
Никишов остановился, повернулся спиной к ветру, закурил, глянул на Маркова.
— Замерз?
— Что вы, товарищ командующий! Я старый пушкарь.
— А я такую погоду плохо переношу… Сорок третий год отыгрывается… В траншею я тогда влетел, в апреле, под Ладогой, чуть богу душу не отдал.
Никишов поглубже натянул папаху, опять зашагал, дымок его папиросы долетал до Маркова.
— Всеволод, иди-ка поближе…
Марков поравнялся с командармом.
— Вот идем с тобой по тылам, — сказал вдруг Никишов. — А чем эта роща отличается от рощи сорок первого года?
Марков улыбнулся.
— Высотой, товарищ командующий. И годовыми кольцами.
— Высотой?
— Так точно. Выросла за три года.
— Да ты у нас остряк, Всеволод… А я вот что хотел сказать. В сорок первом мы по хламу бы шагали. Черт знает, что за порядки были! Какой только дряни после любой роты на привалах не оставляли… А уж если недельку где тылы постоят — тут сам черт ногу сломит. Набросают, нахламят, намусорят — ужас… Некультурно, брат Всеволод, воевали. Приказов грозных сочиняли — пудами, а толку было — на грош. Да, времечко… А вот сейчас, обрати внимание, идем мы по полковому тылу, а порядок — как в главном саду хорошего города. По всем обычаям сорок первого года здесь валяться ящикам, пустым бочкам, ломаным телегам… чего только не накидывало наше тыловое воинство… Ты думаешь — о пустяках говорю?
— Я понимаю, Сергей Васильевич, нет, все понимаю. Сейчас в армии порядок просто… Да вот когда еще ехал к вам, Егор Павлович хотел в танковую колонну заскочить, а регулировщица и слушать не хочет, правда! Не положено, говорит. А у нас в штабе? Я вчера зашел в комендантскую роту, там новый караул заступать готовился. У нас в училище меньше придирались, честное слово, Сергей Васильевич! Старшина… вот забыл… армянин…