В общем, отец выгнал меня из-за стола и запретил идти с Иной в кино. Ина во время этой сцены делала мне уйму знаков, чтоб я «не нарывалась». Она считает, что никто меня не тянет за язык говорить людям правду в глаза, но я не могла удержаться. В результате — отец с матерью отправились в театр, а мы с Иной остались «штрафниками». Она без меня не захотела идти, и мы отдали билеты соседке.
Но ведь «дерзости» мои были справедливы! Мама расхваливала себя, а я и скажи, что из всего класса никто меньше меня не ходит в кино и никто из девчонок хуже меня не одет. Она ответила, что я не заслуживаю развлечений и модных туалетов и что я должна их зарабатывать примерным поведением. Но в конце концов развлечения — показатель отношения родителей, их любви, а разве можно зарабатывать любовь? Она заявила, что я — неблагодарная, а я сказала, что не могу быть благодарной родителям, которые меня непрерывно попрекают…
И осталась без кино. В утешение Ина мне подарила куколку — талисман итальянский. Я стала всюду ее таскать. И она принесла мне счастье. Я не учила сегодня литературу, историю и английский. Меня не вызвали по двум первым предметам, а по-английски вызвали и почему-то поставили пять, хоть я почти ничего не соображала.
Иногда я себе кажусь ужасно неблагодарной, особенно когда мама что-нибудь мне сделает неожиданно хорошее. Я все ей прощаю тогда…
Мама у меня очень интересная женщина. Папа иногда даже головой качает: «Ох, если бы в тебе, дочка, хоть капля маминого обаяния была!»
Маме моей пятьдесят, но она выглядит очень молодо без всяких косметик, да и фигура у нее великолепная. Знакомые думают, что она гимнастикой увлекается, но я-то знаю, что она и зарядки в жизни не делала… Лучшее ее украшение — ямочки на щеках и на подбородке. И еще рот необыкновенно красиво вырезанный, прямо лук Амура. И еще у нее удивительные волосы, совершенно золотые и вьются сами, без всякого парикмахера. Ни одного седого волоска. Отец рядом с ней кажется стариком.
У нее талант — всем нравиться. Ее любят и соседи, и на работе, и знакомые. Только и слышишь: «Ох, какая твоя мама милая», «Ах, какая она добрая, культурная, скромная»…
Об отце я не говорю, он на нее молится. Ина рассказывала, что он ее три года добивался, ходил, как привязанный, потому что он некрасивый, маленький, и его отец был парикмахером, а ее — профессором. Правда, отца она своего совсем не помнит, он умер, когда ей было три года, но зато разговоров о ее семье и сейчас хватает. Она как-то умеет подчеркнуть, что «снизошла» к отцу. Правда, с тех пор, как он — полковник, он начал огрызаться. И теперь у них даже ссоры бывают. Но не надолго, она приласкается — и он опять кроткий с ней.