Господин в очках дождался Клиховского у выхода из ратуши.
— Конрад Хаберлянд, — представился он, приподняв светлую летнюю шляпу. — Бывший бургомистр города Пиллау, а ныне — его летописец.
— Да, я читал вашу книгу, — припомнил Клиховский. — «Морской город Пиллау и его гарнизон» — так, если не ошибаюсь?
— Всё верно, — подтвердил польщённый Хаберлянд. — Простите, что лезу не в своё дело, но вас интересует магистр Людвиг фон Эрлихсхаузен?
— Почему вы спрашиваете? — удивился Клиховский.
— Я изучаю судьбу мессира де ля Кава, коменданта крепости Пиллау. Вы удивитесь, но ваш магистр и мой мессир странно связаны друг с другом, хотя и разделены двумя веками. Возможно, вы объясните мне характер этой связи.
— Вы говорите слишком расплывчато, — заметил Клиховский.
— Дело в том, что де ля Кава считали безумцем. По преданию, он лишился рассудка, когда открыл склеп, запечатанный магистром фон Эрлихсхаузеном.
Клиховского словно умыли холодной водой.
— Я хочу знать эту историю, — твёрдо сказал он.
— Прогуляемся? — предложил Хаберлянд.
Пьер де ля Кав жил во второй половине XVII века. Гугенот, он бежал из Франции и поступил на службу к прусскому курфюрсту. Курфюрст назначил его комендантом крепости Пиллау. Пруссия решила завести морской флот, и де ля Каву поручили реконструировать Шведскую цитадель, которая охраняла пролив и гавани. Мессир принялся за дело с недюжинным рвением. Для крепости требовались камни и кирпичи, и де ля Кав приказал разбирать на стройматериалы старинные орденские замки в Лохштедте и Бальге. В подвале Бальги работники наткнулись на замурованный склеп с печатью магистра фон Эрлихсхаузена. Де ля Кав бестрепетно сломал печать и спустился в гробницу.
— Он вышел обратно живым и невредимым, но с белой головой, — рассказывал доктор Хаберлянд. — И с тех пор начал проявлять болезненный интерес к смерти. Точнее, к существованию человеческого тела после смерти.
Хаберлянд и Клиховский неторопливо шагали по тротуару мимо витрин и полотняных навесов летних кафе, где за лёгкими столиками сидели офицеры с подругами. По мостовой катились блестящие «опели» и «хорьхи», изредка, притормаживая, проезжали большие армейские грузовики в камуфляже.
…В Пиллау шептали, что комендант увлёкся каббалой. В городе пропали несколько девушек; вестовые утверждали, что видели, как комендант сжигает в камине женские платья. По приказу де ля Кава в недрах цитадели соорудили тайную крипту. В ней, по слухам, и находились забальзамированные тела исчезнувших девушек — это был загробный гарем коменданта. Пьер де ля Кав распорядился, чтобы после смерти его тоже положили в том склепе: якобы он всё равно будет жив. Мессир повелел, чтобы гарнизонный барабанщик по утрам бил побудку над склепом и возглашал: «Подъём, господин комендант!»