С начала польской кампании на заводе работали заключённые. Лагерь при форте являлся подразделением Штутгофа, но условия жизни здесь были куда лучше: не следовало доводить до бунта тех, у кого в руках взрывчатка.
Самый большой морской арсенал на Балтике находился в заливе Фриш-Гаф на мысе Пайзе. К концу войны здесь скопились десятки тысяч торпед. Когда русские подошли к границам Пруссии, вермахт обнаружил, что ему не хватает противопехотных и противотанковых мин. Было решено доставлять торпеды с мыса Пайзе обратно на завод форта Штиле, вытапливать из них тротил и заливать в корпуса мин. Эту работу тоже выполняли узники.
После заступничества фон Дитца Клиховского перевели в лагерь форта Штиле. До Клиховского не сразу дошло, что он попал в Пиллау — в Пиллау, где доктор Хаберлянд отыскал Лигуэт!
Клиховского взял под опеку пожилой бельгиец Морис, бывший штабной майор, попавший в плен ещё в 1940 году. В бараке Морис указал Клиховскому место на нарах рядом с собой, а на работе принял в свою бригаду. Он был капо.
Бригада Мориса собирала и монтировала детонаторы на шутцен-фугасах. Заключённые сидели за длинными верстаками в особых спецовках; у каждого имелись свои слесарные тиски и набор пронумерованных инструментов; мины и детали подъезжали на резиновой ленте транспортёра; рабочее место было ярко освещено лампами. Сборочный цех располагался в кирпичном каземате с цилиндрическим кирпичным потолком. Прохаживались контролёры. Гудели вентиляторы. Смена продолжалась одиннадцать часов.
Несколько дней Морис присматривался к Клиховскому. По вечерам в бараке заключённые пили кофе-суррогат, и Морис наконец решил поговорить с новичком. Он отвёл Клиховского в сторону и достал из кармана маленькую металлическую детальку — рычажок из спускового устройства детонатора.
— Понимаете, — сказал Морис, — хотя бы каждая десятая такая вещь должна быть изогнута вот так…
Морис пальцами изогнул рычажок.
— Тогда мина не взорвётся? — догадался Клиховский.
Майор Морис не ответил и спрятал рычажок.
— Если контролёры обнаружат дефект, меня расстреляют.
— Да, — согласился Морис. — Но если вы донесёте, то всё равно не избежите расстрела. Правда, вас расстреляют вместе со мной и всей бригадой.
— Я никого не выдам, — пообещал Клиховский. — Но и участвовать в ваших диверсиях не буду. Я хочу вернуться домой. У меня три сына.
— Никто из нас не вернётся, — возразил Морис. — Когда русские подойдут к Пиллау, немцы нас уничтожат. Это случится месяца через два.
В лагере при форте Штиле сидели военнопленные европейских армий — бельгийцы, французы, англичане. Содержали и кормили их неплохо, они получали посылки от Красного Креста. Охрана относилась к ним по-дружески, угощала сигаретами. От охранников заключённые Штиле узнавали новости. В середине января русские начали наступление на Восточную Пруссию — на Инстербург и на Эльбинг. Вскоре немцы оставили Варшаву. Все понимали, что рейх обречён. Нацисты проиграли войну, и капитуляция — вопрос времени.