— Вы — бывший военный, майор Морис, — зло сказал Клиховский. — Вы плохо сделали своё военное дело, и нацисты вас победили. А я — историк, и я хочу сделать своё дело хорошо. Не мешайте мне.
Уязвлённый майор Морис перевёл Клиховского на работу в другой цех — на выгрузку и транспортировку боеприпасов. В этом деле пригодились навыки такелажника, полученные Клиховским на судоверфи Данцига. В длинном каземате — на конечной станции железной дороги — был сооружён перрон. Через металлические ворота мотовоз вталкивал в каземат вагонетки с минами и торпедами. С помощью талей заключённые перекладывали боеприпасы на спецтележки и дальше вручную развозили по разным цехам.
Двадцать пятого января, принимая торпеду, майор Морис тихо сказал Клиховскому:
— Запомните, дружище. Тоннель, который ведёт к гавани, пересекается с большой галереей. На пересечении находится поворотный круг железной дороги. Путь направо — к станции, где сходятся все подземные коммуникации. Путь налево — к Лохштедту. Лохштедская часть ветки сейчас не используется, но кое-где там есть вентиляционные колодцы.
— Зачем вы это мне говорите? — удивился Клиховский.
— Просто имейте в виду, — ответил Морис.
Много позже, узнав все обстоятельства, Клиховский восстановил картину того дня. Морис и его товарищи совершили самоубийственную диверсию: взорвали свой цех. Взрыв был такой силы, что разворотил утробу Штиле — на месте строений и катакомб образовался гигантский дымящийся кратер. По лесам расшвыряло бетонные обломки, град из кирпичей издырявил крыши Пиллау, снег вокруг форта пожелтел от распылённого тротила. Контуженные заговорщики, уцелевшие в дальних цехах, в кромешной тьме набросились на охранников, кололи отвёртками и резали заточенными железками. Конечно, шансов у них не было никаких. Они лишь хотели хоть чем-то помочь Красной армии, которая взламывала рубежи обороны Восточной Пруссии. И утром на берегу залива немцы расстреляли тех, кто остался жив после взрыва и бунта.
А в каземате, где находился Клиховский, ударная волна повалила всех на пол. Вагонетки, будто перепуганные овцы, от толчка дружно покатились по рельсам и выбили ворота; густая туча пыли хлынула из транспортной потерны и затопила каземат. Клиховский не растерялся. Кашляя, он пополз в сторону ворот и выбрался в тоннель. Свет здесь уже не горел. Клиховский поднялся на ноги и, шатаясь, побежал по шпалам куда-то в тёмную глубину. Его догнала ударная волна от второго взрыва — в цехах форта ещё что-то сдетонировало. Упругое сотрясение грунта раскололо бетонную трубу тоннеля, и Клиховского смела и поглотила осыпь из кусков бетона, песка и каменного крошева.