— Я должна была зацепить своего дурачка покрепче.
— Какого дурачка? Того рыцаря, которого ты соблазнила?
— Он не рыцарь, — с презрением поморщилась Сигельда. — Так, орденский писец. Но мне надо, чтобы он влюбился без памяти. Это он опустит мост, по которому вы прорвётесь в замок.
— И когда же это случится?
— Рано утром послезавтра.
Каетан вздрогнул. В груди что-то тяжело заворочалось.
— Будь готов со своей хоругвью. — Сигельда вытерла окровавленную пятерню о кирпичи простенка. — Когда начнётся свалка, я приведу тебя к моему писцу. Лигуэт будет при нём.
— Хочешь, чтобы я убил того, кто для тебя пожертвует всем?
Сигельда уже забиралась в окно.
— Лучшая участь для дурачка! — усмехнулась она и выпала наружу.
Раскинув крылья, она сделала в воздухе большой круг над Фуртой, потом пронеслась мимо башни Дитриха, отбросив распростёртую тень на лунную грань шатра, и плавно снизилась перед порталом усыпальницы магистров. Мощно работая крыльями, она зависла над тем местом, где когда-то лежал Хубберт Роттенбахский. Перевернувшись в воздухе вверх ногами, чтобы не оставить следов, Сигельда руками зарыла в снег какую-то смятую бумажку.
* * *
После утренней мессы, когда ранее солнце нежно высветило зубчатую верхушку бургфрида, братья разошлись исполнять свои обеты и уроки. Рыцарь Мейнард фон Бах, разбрасывая лопатой уже разрытые сугробы на могилах у часовни Святой Анны, увидел под серыми комьями снега смятую бумагу. Фон Бах поднял её, на бумаге темнели письмена. Читать рыцарь не умел и потому понёс находку капеллану Этцелю. Капеллан расправил мокрый лист и прочёл.
Вскоре он уже стучал в двери магистерских покоев.
— Это молитва святой Елене об избавлении от бельм, — сказал магистр.
— Сей лист обнаружили на месте падения Хубберта, — ответил капеллан. — Похоже, он вылетел из одеяния покойного.
— Значит, с его помощью Хубберта заманили на башню и столкнули?
— Хубберт погиб в полнолуние, когда и следует взывать к святой Елене.
— Кто же мог написать эту молитву? — Фон Эрлихсхаузен задумчиво посмотрел в глаза Этцелю. — Не так много братьев знают грамоту…
— Мы, немцы, пишем швабахером, — воздохнул капеллан. — А буквицы сего письма начертаны ротундой. Так пишут латиняне. Послание составил ватиканский скриптор. Он и есть убийца Хубберта. Амен.
Четыре брата-рыцаря с обнажёнными клинками по сводчатым галереям и узким лестницам быстро пошагали в дальний и высокий угол замка — там располагалась уединённая келья грамматиков. Магистр и капеллан спешили за рыцарями. Низенькая дверь кельи не открылась на толчок руки, хотя никакого запора грамматикам иметь не дозволялось. Один из рыцарей ударил в дверь тяжёлым плечом. Доски треснули. И рыцари узрели чудовищную картину: оба юных грамматика, полунагие, валялись на полу в обнимку. А самое страшное — о дьявол! — заключалось в том, что злодей-итальянец оказался девицей!