Ворота цитадели находились между бастионами Альбрехт и Кронпринц. Щурясь на солнце, Володя разглядывал укрепления: в каменной стене рва над водой — амбразуры; краснокирпичная кладка фортификации; маленькие башенки и зубцы, арка портала с рельефом прусского орла… На куртинах, зеленеющих свежей травой, торчали бетонные крыши дотов и короткие колья с колючей проволокой, солдаты называли такие заграждения «спотыкач».
— А вы с какой стороны штурмовали? — спросил у Володи Пакарклис.
— Где во-ворота Фаульвинкель.
Женя призывно махнула рукой.
Володя шёл по расчищенному тоннелю и вспоминал штурм крепости. Город, догорая, затих; немцы откатывались по косе Фрише Нерунг, а цитадель всё равно не сдавалась. Да и хрен с ней, говорили бойцы, фашисты посидят — и вывесят белый флаг. Но пронёсся нехороший слух, что Москва решила дать салют в честь «освобождения Пиллау», значит, нужно довести дело до конца. Придётся умирать на этих бастионах и равелинах. Командование бросило на штурм всех: ездовых, связистов, рембригады и штабных работников. Бойцы с разных сторон полезли в ров, а из амбразур по ним били немецкие пулемёты.
Володин полк, точнее, то, что от него осталось, атаковал Фаульвинкель — Ленивый Угол — и бастион Кёниг. Дивизионная артиллерия прижала стрелков на куртинах, и бойцы плыли через ров на плотах из досок, кроватей, ящиков, дверей и бензиновых бидонов. Добравшись до стен, закидывали в амбразуры гранаты и лезли наверх, на эскарпы и земляные откосы куртин. А там, наверху, были траншеи с брустверами из мешков с песком, дзоты и «спотыкач».
— Вы проявили огромное мужество, — с уважением сказал Пакарклис.
Володя уже не мог восстановить в памяти свои ощущения. Это было как падение без парашюта, бездна: жизнь закончилась, а смерть не началась. И мужество требовалось лишь на то, чтобы прыгнуть в бездну, а внутри бездны действовали другие законы. Даже не законы — умения. Там он состоял только из навыков: укрываться, перебегать, стрелять, наносить удар, отбивать штык.
В сводчатом тоннеле голос флотского офицера звучал гулко:
— У крепости, мадам, пять бастионов. Если сравнить с крейсером, что лично мне, как вы понимаете, ближе, то бастионы — это орудийные башни. Сразу успокою вас, что цитадель уже не имеет военного значения. Например, линкор «Октябрьская революция» легко накроет её одним залпом главного калибра. Так что перед Балтфлотом стоит сложная задача: нужно определить, как использовать бастионы. Есть вариант — под склад для старых бескозырок.
Володя остановился возле кордегардии. Он вновь увидел двор цитадели. По периметру длинные кирпичные стены казарм, утопленных под зелёными насыпями куртин: окна, двери, арки, карнизы — всё оббито, обкусано пулями. Изувеченные здания в два этажа — цейхгауз, кирха, дома офицеров, таможня, мастерские, склады. Во время штурма тут всё было затянуто дымом и пылью, взметались разрывы ручных гранат, сыпалась черепица, бойцы бежали кто куда, карабкались по руинам, сшибались в рукопашных, мелькал огонь, слепил красный свет заката. И Володя тоже стрелял по серым и грязным фигурам, не соображая, жив ли он и какая у него боевая задача. А никакой боевой задачи не было. Просто меняй укрытия, опережай самого себя, лупи короткими очередями по любой серой тени. Вон там, за тем вот углом, его вдруг подбросило в воздух и ударило о стену. И больше он ничего не помнил.