Закончив взятие проб, эксперты опять разделились. Грошев продолжал изучение новых работ, а Борк начал помогать Фернеру, заваленному пробами, чтобы скорее выяснить результаты анализов. Увлекаясь работой, он засиживался в лаборатории до тех пор, пока от управляющего не приходили звать ужинать. И еще два дня Марина Львовна гуляла в одиночестве.
На третий день она не выдержала; узнав от мужа, что англичанин проводит все время за пробами, она оделась для прогулки и около шести часов вечера подошла к открытому окну лаборатории, возле которого Борк перемешивал истолченные пробы.
— Яков Григорьевич, здравствуйте! Я жду вас уже шестой день для обещанной прогулки, — сказала Марина Львовна с упреком.
Англичанин вскочил и с видимым смущением ответил:
— Добрый вечер, Марина Львовна! Не знаю, как и оправдаться перед вами. Но Грошев затеял такую спешку, что я никак не мог вырваться все эти дни.
— И в лаборатории вас удерживает тот же Грошев до сумерек? — улыбнулась Пузикова.
— Ну, конечно, все он же! Ему нужно скорее знать результаты проб. Впрочем, мы сегодня кончаем, и через пять минут я буду к вашим услугам.
— Хорошо! Я буду ждать вас возле дома управляющего.
Но Марине Львовне опять не повезло. Когда Борк вышел из лаборатории, он неожиданно наткнулся на Михаила Петровича, направлявшегося тоже к управляющему и сейчас же затеявшего разговор о результатах проб, крайне его интересовавших.
При виде мужа Пузикова сообразила, что он теперь не отстанет от англичанина и что ей не удастся поговорить с Борком наедине.
— Михаил Петрович, — обратилась она к мужу, — мы собрались гулять до ужина, пригласи Николая Константиновича.
Но Репиков, услышавший голоса через открытое окно своего кабинета, появился у окна со словами:
— Я сейчас выйду, господа! Очень рад проветриться.
Прогулка вчетвером доставила Марине Львовне мало удовольствия. Ее супруг все время говорил о пробах, рассказывал о своих приемах опробования, убеждал Борка применить их, спорил, горячился и надоел остальным ужасно. Сославшись на усталость, Пузикова не пошла далеко и на обратном пути, пропустив мужа с Борком вперед, обратилась к Репикову с упреком:
— Николай Константинович! Я нахожу, что вы отступили от той программы, которую рекомендовали всем служащим по отношению к экспертам, и что дело страдает от этого.
— Как так? — удивился управляющий.
— Вы просили дам, в частности меня, ухаживать за экспертами, развлекать их, чтобы они поменьше занимались делами. А сами ни в чем не способствуете этому. Я не видела Борка уже целую неделю. Вы, очевидно, находите, что Лидия Николаевна в единственном числе составляет дамское общество, удовлетворяющее экспертов, и что нашей, например моей, помощи совсем не нужно!