Он выбрался из люка, зажег свечу и, вынув остатки провизии и коньяк, стал подкрепляться с жадностью, не переставая поглядывать с тревогой то на верхний люк, то на нижний. Из того или другого внезапно мог показаться Киото.
Но все было спокойно, Борский благополучно окончил свой ужин и улегся на куртке, намереваясь основательно отдохнуть перед заключительным актом драмы. Его несколько тревожила мысль, что он может проспать до времени спуска запальщиков и тогда все предприятие не удастся. Поэтому он решился завести будильник своих карманных часов и положил их на пол возле себя. Благодаря резонансу от железа бой их должен был быть слышен, несмотря на шум в трубах. Он потушил свечу и уснул крепким сном после всех тревог длинного дня.
Будильник разбудил его в половине одиннадцатого, а через пять минус послышался стук двери и шаги внизу; это пришли уже слесари с последним обходом перед возобновлением работ. Через полчаса должны спуститься запальщики, и Борскому нужно было действовать быстро, чтобы перенести свои снаряды из вагонетки в камеру насосов до прихода запальщиков. Теперь весь успех зависел от того, не спустится ли опять Киото и не останется ли в камере до начала работ; в последнем случае пришлось бы отказаться от задуманного, оставить жестянки в вагонетке, а самому спасаться. Если снаряды не взорвутся от детонации при взрывах на дне шахты, то их выдадут вместе с вагонеткой наверх, в отвал, где их, конечно, могут заметить при дневном свете. Если же детонация будет - она разрушит платформу с лебедкой, перфораторами, повредит направляющие и вообще низ шахты; в том и другом случае необходимо бежать из города этой же ночью.
Борский следил через люк за слесарями, работавшими в камере на 30 м ниже его; на этот раз Киото с ними, к счастью, не было; по крайней мере, никто не шарил по лестницам с фонарем. Поэтому как только слесаря вышли и клеть перенесла их выше. Борский стал потихоньку, не зажигая огня, спускаться, чтобы быть уже внизу, когда можно будет начать работу. Он пробирался очень осторожно, чтобы не делать ни малейшего шума и вместе с тем, чтобы не оступиться на лестницах и не свалиться в люк. Когда слесари поднялись настолько высоко, что уже не могли услышать слабый шум и различить слабый свет внизу, Борский зажег свечу в самом нижнем ярусе, открыл дверь на платформу и стал переносить снаряды из вагонетки вверх, в камеру насосов, ближайшую к платформе. Исполнив это, он приступил к установке снарядов. Механизм каждого насоса состоял из двух частей, помещенных в наглухо закрытых чугунных коробках; в одной был электромотор, в другой колесо с лопатками, которые загребали воду снизу и подавали ее вверх по трубе до следующей камеры с таким же устройством, находящейся на 50 м выше. Обе коробки стояли одна возле другой, на расстоянии дюйма. Снаряды же, изготовленные Борским, были плоскими, и их можно было плотно задвинуть в этот промежуток, по одному с каждой стороны общей оси мотора и колеса. Таким образом, взрыв двух снарядов должен был разрушить обе коробки с заключенными в них механизмами и сразу прекратить высасывание воды. Насосов было четыре два действующих и два запасных на случай порчи первых; поэтому Борский и изготовил восемь снарядов, чтобы одновременно уничтожить все насосы. Взрыв восьми сильных снарядов, расположенных близко друг от друга, должен был не только испортить насосы, но и повредить воздушные трубы, соседние лестницы, может быть, даже крепь шахты и направляющие клети, вообще произвести серьезные разрушения.