В груди у меня вспыхнула надежда.
– Значит ли это, что мне разрешен доступ в архивы?
– А! – сказал Элодин. – Нет. Ни в коем случае. Видите ли, архивы – это вотчина Лоррена, его владения. Эти тайны не мои, и раскрыть их я не могу.
Когда он упомянул о тайнах, мне тут же вспомнилась тайна, что терзала меня уже несколько месяцев. Тайна, хранящаяся в сердце архивов.
– А как насчет той каменной двери в архивах? – спросил я. – Двери с четырьмя пластинами? Теперь, когда я ре-лар, можете вы мне сказать, что за ней находится?
Элодин расхохотался.
– О нет! Нет-нет. А вы не размениваетесь на тайны помельче, верно? – Он хлопнул меня по спине, как будто я на редкость удачно пошутил. – Валаритас. Боже мой! До сих пор помню, каково это было: стоять, смотреть на дверь и гадать… – Он снова расхохотался. – Тейлу милосердный, я там чуть не помер!
Он покачал головой.
– Нет. За дверь с четырьмя пластинами вас не пустят. Но, – он бросил на меня заговорщицкий взгляд, – раз уж вы ре-лар… – Он огляделся по сторонам, словно боялся, что нас кто-нибудь подслушает. Я подался ближе.
– Раз уж вы ре-лар, так и быть, сознаюсь: она существует! – Он с серьезным видом подмигнул мне.
Как я ни был разочарован, я все же невольно улыбнулся. Мы молча миновали главное здание, трактир Анкера…
– Магистр Элодин!
– А? – Он проводил взглядом белку, которая проскакала через дорогу и взлетела на дерево.
– А насчет имен я все-таки так и не понял.
– Я вас научу понимать, – сказал он как ни в чем не бывало. – Природу имен словами описать нельзя, можно только испытать на собственном опыте и понять.
– Почему же нельзя описать-то? – спросил я. – Если вы что-то понимаете, то и словами описать можно.
– А вы, значит, можете описать словами все, что понимаете? – искоса поглядел на меня Элодин.
– Ну конечно!
Элодин указал пальцем:
– Какого цвета рубашка на том парне?
– Синяя.
– А что значит «синее»? Опишите!
Я немного помучился и сдался.
– Так что, «синее» – это имя?
– Это слово. Слова – это бледные тени забытых имен. В именах есть могущество, и в словах тоже есть могущество. Словом можно возжечь пламя в умах людей. Словом можно исторгнуть слезы из самых ожесточенных сердец. Есть семь слов, которыми можно заставить человека полюбить тебя. Есть десять слов, которыми можно сломить волю сильного мужчины. Но слово – всего лишь изображение пламени. А имя – само пламя.
К этому моменту голова у меня уже шла кругом.
– Все равно не понимаю.
Он положил руку мне на плечо:
– Говорить о словах при помощи слов – все равно что рисовать карандашом сам карандаш на нем же самом. Это невозможно. Это сбивает с толку. Это бесполезно.