Отец выглядел несколько смущенным:
– Ну, в основном да, но у него же тоже были трудности, как и у любого другого. Вот аккорд ми-мажор ему не давался. У него были большие проблемы с увеличенным и уменьшенным ми-мажором…
– Да, дорогой, я тоже это помню, – мягко вставила мать, – но, мне кажется, дело было просто в маленьких ручонках. Он был все-таки еще очень мал…
– И ручаюсь, что надолго его это не остановило, – негромко сказал Бен. – У него удивительные руки; моя мать назвала бы это «руки волшебника».
Отец улыбнулся:
– Ну да, руки у него от матери, тонкие, но сильные. То, что надо, чтобы горшки выскребать, а, женщина?
Мать шлепнула его, потом поймала за руку, развернула его кисть и показала Бену.
– Руки у него от отца: изящные и ласковые. То, что надо, чтобы соблазнять господских дочек!
Отец попытался было возразить, но она его не слушала.
– С такими глазами и руками ни одна женщина на свете не сможет чувствовать себя в безопасности, когда он начнет охотиться за дамами!
– Ухаживать, дорогая, ухаживать!
– Смысл тот же, – пожала она плечами. – Охота здесь идет, охота там, и, право, я жалею честных дам, что непреложно помнят о законе и убежать сумели от погони.
Она снова приникла к отцу и положила его руку себе на колени. Она слегка склонила голову набок, он уловил намек, наклонился и поцеловал ее в уголок губ.
– Воистину! – воскликнул Бен, воздев кружку.
Отец обнял ее свободной рукой и сжал за плечи.
– И все равно, Бен, не пойму, к чему ты клонишь.
– Он все делает именно так: стремительно, как удар бича, и почти безошибочно. Могу поручиться: он знает все песни, что ты когда-либо ему пел. Он лучше меня знает, что где лежит у меня в фургоне.
Он снова взял бутыль и открыл пробку.
– Однако дело не только в хорошей памяти. Он соображает! До половины из того, что я только собирался ему показать, он уже дошел сам, своим умом.
Бен подлил пива моей матери.
– Ему одиннадцать лет. Вы когда-нибудь встречали мальчика его возраста, который разговаривал бы так, как он? Конечно, в значительной степени это связано с тем, что он растет в столь просвещенной атмосфере, – Бен указал на фургоны. – Но все же обычно самые глубокие мысли одиннадцатилетних мальчиков сводятся к тому, как ловчей играть в камушки и оттаскать кошку за хвост.
Мать рассмеялась звонким, как колокольчик, смехом, однако лицо Абенти осталось серьезным.
– Это правда, сударыня. У меня бывали ученики намного старше, которые были бы в восторге, если бы добились хотя бы половины того, чего добился он. – Он ухмыльнулся. – Будь у меня его руки и хотя бы четверть его ума, через год я бы уже ел на серебре!