– Эри? – Она кинулась ко мне. – Ты что здесь делаешь?
– Мне сказали, что ты больна, – ответил я глухо. – Вижу, что не солгали. Думаю, не стоит спрашивать, кто это сделал?
Легонько коснулся пальцами пострадавшей щеки. Тварь! Эта тварь мне за все ответит.
– Это было недоразумение. – Эмми пыталась меня успокоить.
– Недоразумение? Не лги себе!
– Эри, пожалуйста.
С силой сжала мои руки, прижалась всем телом. Я обнял ее и затих. Это сейчас ничего не смогу сделать. Но как только будет обрезан поводок, привязавший меня к проклятому семейству, кому-то не поздоровится.
– Ты из-за этого не приходила? – спросил я.
– Да.
Эмми отстранилась, отошла, близкая – и одновременно чужая.
– Послушай, родной, я хотела сказать тебе кое-что.
Она задумчиво замерла, глядя на меня. А я, кажется, уже понял что.
– Слушаю тебя.
– Эрвинг, ты знаешь, что я тебя люблю, но…
– Ты останешься с ним?
Эмми кивнула. Я почувствовал, как сердце пронзило такой болью, что стало тяжело дышать.
– Значит, не любишь.
– Эри, иногда обстоятельства сильнее нас. Просто поверь, больше всего на свете я хотела бы быть с тобой, но не могу.
– Я понял. Пока он жив…
– Да нет же! – Эмми бросилась ко мне. – Пожалуйста, если ты тронешь Лео, я не смогу этого простить!
– Конечно, ты ведь прощаешь лишь ему. Интересно, если это он меня убьет, ты его простишь?
– Эри!
Эмми обняла меня. Я чувствовал, как она дрожит. Каждой клеточкой тела чувствовал. Хотел успокоить, но не находил в себе сил и только растерянно прижимал к себе. Затем осторожно поцеловал. Мне тяжело было понять, почему она так поступает, но я старался.
– Я люблю тебя, – шептала Эмми. – Если бы ты только знал, как люблю!
– Тогда почему?
Она молчала. Только целовала в ответ – сквозь слезы. Гладила по плечам, по груди, будто старалась забраться под кожу. Эта ночь – наша. Никто ее не отнимет! Даже если сейчас на пороге появится Леонард Эйш. Поцелуи становились все жарче. Мы оба забыли, о чем вообще говорили. Я очень старался забыть – и испить до капли ту страсть, которую мне дарила Амелинда. Но на губах все равно была горечь. И эта горечь отравляла все вокруг. А мое имя слетало с любимых губ снова и снова. До исступления, до безумия.
– Люблю тебя, – шептал в ответ. – Больше жизни.
А затем долго лежал рядом, вглядывался в лицо Эмми. Она смотрела на меня так, будто прощалась уже сейчас.
– Эти дни нам не стоит видеться, Эри, – сказала она тихо. – Чтобы никто ничего не заподозрил и тебе не помешал.
Думает о ком угодно, только не о себе.
– Если передумаешь, ты знаешь, где меня найти, – ответил я. – И говорю не о встречах, а об отъезде. Ты нужна мне, Эмми.