Эрвинг
Впервые в жизни я сам не мог описать, что чувствую. Облегчение? Да, оно было, потому что смерть казалась лучше участи других солдат. Страх? И он присутствовал – мало есть людей, которые готовы без содрогания взглянуть в лицо смерти. А еще злость и отчаяние оттого, что Бранда достанется Илверту. Вряд ли этот брак будет счастливым. Я бы нашел в себе силы отпустить ее к достойному мужчине, если бы таков был ее выбор. Но Илверт? Его взгляд говорил о многом. Например, о том, что передо мной – человек беспринципный, который привык получать желаемое любой ценой. Он не остановится ни перед чем и превратит жизнь Бранды в кошмар, если того пожелает. А что Бранда будет делать с самим фактом наших отношений? Смирится ли Илверт, что его супруга не хранила себя до свадьбы?
Столько вопросов… До которых мне не будет дела уже завтра. Нас разделили с теми, кто должен был отправиться на свободу, и отвели в другое помещение – с маленькими, узенькими, но все же окнами. Принесли по черствой лепешке хлеба и пару кувшинов воды, и это сейчас казалось пиршеством. Я пил воду жадными глотками. Уже завтра все закончится, завершится. И это к лучшему.
– Что будем делать, Эрвинг? – спросил Вейс. Теперь-то уж не было толку зваться чужим именем.
– Не знаю, но с этого места не сдвинусь, – ответил я на общий немой вопрос. – Пусть хоть кто-то из нас выберется.
– Ты прав, полковник, – кивнул самый старший из нас – Дрейк. Дрейк Ошон, так его звали, и он клялся, что это будет последняя его военная кампания. Похоже, так и случится. – Эти литонцы создали видимость возможного побега, но я уверен: стоит шагнуть за порог, как нас встретят, и завтра нас снова будет двадцать.
– Да кому какое дело? – взвился молодой парнишка с большими перепуганными глазами. – Вы слышали, что они сказали? Нас всех отправят в рабство!
– Но мы останемся живы, Эш, – уверенно сказал Дрейк. – А значит, рано или поздно сможем бежать.
– Так вас и отпустили!
– Попробуешь дернуться и будешь иметь дело со мной.
– Не ссорьтесь, – вмешался я. – Думаю, литонцы действительно только и ждут попытки побега. А потом поставят короля Осмонда в известность, мол, так и так, хотели обменяться, не вышло. И что тогда? Эти ребята хотя бы смогут вернуться в Изельгард и рассказать нашим семьям о случившемся. И тогда действительно появится хотя бы призрачный шанс, что вас попытаются освободить.
– Дело говоришь, – откликнулся Вейс. – А ты-то сам?
– Моя жизнь и так уже кончена. – Я усмехнулся невесело. – Ничего не попишешь.
Сел у стены и закрыл глаза. Спать не хотелось, зато вернулась головная боль. Хорошо, что она будет спутницей лишь до завтра. Иначе, боюсь, задержалась бы надолго. Время шло. За окошками окончательно стемнело, а мы сидели и смотрели друг на друга, понимая, что выхода нет. Его не стало в тот самый момент, когда попали в плен, а теперь и вовсе все шансы превратились в мыльный пузырь. В ничто.