Пока охранники занимались обеспечением комфорта своей подопечной, я сел на землю и закрыл глаза. Хоть несколько минут отдыха! Вот и все, что мне сейчас нужно. Запахло едой, да так сильно, что желудок сжался и будто прилип к ребрам. Опустил голову на руки, лишь бы не слышать запаха.
– Эй, ты. – Очередной пинок уже воспринимался как нечто само собой разумеющееся. – Лери приказала тебя накормить.
Поднял голову, уставился на собеседника. Издевается? Но тот глядел угрюмо без тени насмешки.
– Тебе особое приглашение нужно? Шагай за мной.
Шагай? Сильно сказано. Я поднялся и потащился за солдатом, проклиная организм за то, что не может продержаться без еды. С другой стороны, умирать лучше сытым, чем голодным. Сама лери обедала отдельно под присмотром оставшихся солдат и компаньонки, а меня подвели к большому котлу, в котором что-то бурлило и ошеломляюще пахло.
– Только тарелок для рабов не предусмотрено, – жестко усмехнулся солдат. – Подставляй ладони.
Я снова посмотрел на него. Абсолютно серьезен. Забавно… Учитывая, что из котла все еще валит пар. Но гордость спряталась куда-то, уступив желанию жить, и я протянул сложенные горстью ладони. Солдат запустил черпак в котел и плеснул в руки горячую кашу. Едва не разжал пальцы, но тогда с едой можно попрощаться, поэтому глотал быстро-быстро, пока мог еще держать. Брызги полетели во все стороны, а солдат рассмеялся и толкнул меня обратно к экипажу, снова закрепляя цепочку. Ладони покраснели, только бы не вздулись волдыри. И вытирать пришлось о штаны. Привыкайте, полковник, отныне таков ваш удел. Снова мелькнула отчаянная мысль о попытке бегства. Тогда меня пристрелят – и все, конец. Но не будет ли это проявлением трусости?
А лери Эйш уже собиралась продолжить путь. На меня и не взглянула: сразу прошла в экипаж, а я едва успел забраться на свое место и понял, что держаться за поручень стало намного сложнее. Ладони пекло. Надо быть умнее…
Еще несколько часов тряски на грани потери сознания – и мы въехали в городскую заставу. Меня тут же заставили спуститься и идти за экипажем, потому что вокруг было слишком много людей. Боялись не уследить? На постоялом дворе и вовсе окружили, будто я мог сопротивляться, и оттащили в конюшню, к лошадям. Там надежно привязали к одной из опор. Вязали на совесть, да еще и так, чтобы почти не мог пошевелиться. А когда, наконец, ушли, я уронил голову на грудь. Теперь не перед кем притворяться. Не перед лошадьми же! Пусть будут прокляты.
Давно стемнело. Я пытался уснуть, но сон не шел. Тело затекло, и боль никуда не делась. Казалось, она стала спутницей навечно. Зато позволяла чувствовать себя живым. Живым… Надолго ли? И зачем, если все кончено? Но сдаться? Нет. Даже после того унижения, через которое пришлось пройти – нет. Иначе зачем было бороться? Однако постепенно внутри разливалось безразличие. Какая разница, что будет дальше? Какая разница, сколько еще протяну. Меня лишили всего, чего только могли. Кроме гордости. Но это – дело времени.