– Мы не забирали ваших земель! – Амелинда вспыхнула негодованием. – И прошлая война…
– Мы говорим об этой, – перебил я на полуслове. – И ее начали вы. По-вашему, мне стоило где-нибудь спрятаться и переждать? А теперь у вас хватает духа обвинять меня в подлости.
– Знаете что? – Эмми, казалось, вот-вот расцарапает мне лицо. – Вы – убийца! А на моих руках крови нет.
– Потому что вы – женщина, и не воин, а целитель. Ваш муж – такой же убийца, как и я. Если не хуже, потому что боевые маги всегда атакуют исподтишка.
– Зря я решила вам помочь. – Лери Эйш быстро взяла себя в руки. – Доброй ночи, полковник.
Она вылетела из сарая, в котором меня привязали, так быстро, что едва не потеряла платок, а я усмехнулся. Она действительно зря решила мне помочь. Впредь будет умнее. Но девчонка – целительница. В ее природе утолять чужую боль. Только, кажется, на этот раз она перестаралась.
Амелинда
Я чувствовала себя отвратительно. Сидела на кровати, поджав босые ноги, и смотрела в пустоту. Зачем? Зачем вообще пришло в голову помогать негодяю и убийце? Он сам виноват в том, что с ним произошло. Не я, не моя семья, а он сам. Он забрал у нас Илли. И мой отец погиб на войне с Изельгардом. И… Столько всяких «и», иногда не знаешь, что главнее. Боль пронзала душу. Конечно, я не ожидала благодарности. Мы с Аттеусом – враги. Этого никто и ничто не изменит. Но мне стало жаль не врага, а человека, измученного страшной казнью и тяжелой дорогой. Сегодня полковник напомнил мне правду: к врагам не испытывают жалости. Вот только ненавидеть не получалось. Нет, конечно, я не начала ему симпатизировать или что-то подобное. Но магия исцеления брала свое и требовала помочь больному. Так бывало всегда. К чему удивляться, что и на этот раз захотелось помочь?
Его слова о Литонии и Изельгарде почему-то обидели меня. Может, где-то в глубине души я осознавала, что в них есть доля истины? Действительно, войну развязал Илверт. Но лишь после того, как Изельгард отвоевал часть наших земель. Замкнутый круг. Если бы рядом был Лео, стало бы легче. Передо мной не стояла бы проблема выбора. Он отгородил бы от Эрвинга Аттеуса, от пронзительных черных глаз. Смешно признаться, но я боялась взгляда полковника. Становилось не по себе, стоило встретиться с ним. Дожила…
Заставила себя лечь, закрыла глаза. И за этим человеком мне предстоит присматривать до самого возвращения мужа. Безумие! Но никуда не денешься. Не бросать же его посреди просторов Литонии. Хотя он был бы только рад. Что произошло бы со мной, если бы я вдруг стала рабыней в Изельгарде? Да, там рабства не было, но допустим? Я бы сошла с ума. Умерла бы при первой возможности. Наверное, это противоречие и заставляло меня думать о полковнике. Почему он еще жив? На что надеется? Понимает ведь, что свободы не будет и жить спокойно ему не дадут. Я прекрасно знала семью Эйш, они не простят убийцу сестры и дочери. Неужели все еще думает, что сможет бежать? Магическая печать не даст. Боль будет только нарастать, пока не приползет обратно или не сойдет с ума. Я это понимала, но осознавал ли он?