— На колени перед женой Великого хана. Голову склони в почтении, а то глаза потеряешь!
Юноша получил копьем под колени и упал, согнувшись, получив еще палкой по спине.
— Все, понял он! Понял, хватит! — влез Фрол, закрывая собой и получая второй удар.
Он стал помогать юноше подняться, бурча еле разборчиво:
— Вишь, какая у него молодая! Глупость это была. Сгинем мы здесь.
К красавице подбежала молоденькая девушка в простом стеганом халате, зашептав ей что-то на ухо. Жена Великого хана вздохнула, ее маленькое развлечение кончилось и она, приняв серьезный вид, направилась в шатер к главнокомандующему.
— Когда я смогу с ханом поговорить? — с тревогой заладил свое Сашка.
— Сейчас не до тебя! — гаркнул на него охранник одаривая подзатыльником. Отрок качнулся и был поддержан стариком.
* * *
Ногай сидел на высоком резном стуле, и лик его был мрачен. Пришли вести о смерти Менгу Тимира, и новым Великим ханом был объявлен его младший брат Туда-Менгу. Письмо призывало его явиться для присяги. Ногай же собирался возвести во главе всех Тохту, сына Менгу-Тимира, как и обещал. Нельзя присягать новому хану, а потом свергать его, это станет нарушением заветов Чингисхана, народ не поймет, не поддержит — давший клятву верности и нарушивший ее подлежит смерти. Нельзя ехать. Надо набраться сил, нужен мирный год, собрать ресурсы… Тохта мал, чтобы править, еще не время. Если клятва не дана, то и нарушить нельзя…
Нойон прервал его думы, оповестив, что пришла Олджай-хатун.
Красавица гордо вошла в шатер Ногая, поклонилась лишь кивком головы. Олджай, как мать наследника, считала себя выше его. Ногай хмурился все еще думая о своём, держа в руке свиток и не сразу начал разговор.
— Пришли печальные вести. Великий хан Менгу-Тимир покинул нас.
Она ожидала этого, но, как требует обычай, опустила голову и закрыла лицо руками в знак скорби.
Ногай молчал. Выдержав тишину, как полагается, она спросила:
— Когда мы выступаем?
— Выступаем?
— Да! Чтобы проститься. Тохта не видел отца, так хоть проститься с ним он должен!
— Мы никуда не едем. И Тохта останется.
— Нет! Он наследник! Он сын великого хана! Ты не смеешь…
— Ты много на себя берешь, женщина. Ты здесь из милости. Можешь ехать. В гареме Туда-Менгу будут рады такому пополнению, или, может, ты сшила погребальное одеяло, как жена Великого хана Берке, и хочешь уйти вместе с мужем? Так я тебя не держу. Езжай.
Олджай молчала, кусая губы. Злые слова просились на волю, но она сдерживала себя.
— Тохта останется, — снова заговорил Ногай. — Для его же безопасности. Таково мое последнее слово.