— Нет. Только я сражалась не одна, это не правда.
Сашка об этом не знал. И Егор тоже, но оба знали силу характера матери… Могла и с тигром сразиться, и мужчину сразить…
* * *
В шатре Ногая было полутемно, лишь две свечи трепетали от ветра, залетавшего в открытое отверстие шанырака с купола юрты. Ногай никого не принимал: ни послов, ни нойонов. Для всех это было знаком тишины и скорби, но на самом деле он думал, как поступить. Предательство темника Тогула не только подорвало его авторитет и силы, но и вскрыло давно назревавшие проблемы. Правильнее всего было сейчас, пока остальные не побежали, воодушевить их, собраться с насиженного места и уйти в поход на Булгларию, погрязшую, как доносили, в междоусобице. Не ввязываясь в большую войну, так в пограничье… Об этом снова заговорят сотники, воспрянут надеждой нойоны. Претило Ногаю такое завоевание, более похожее на чистый грабеж. Чем он тогда лучше тех, кто на этой земле, именем его прикрываясь, разбойничал? Что бы Настя о нем подумала? Раньше все его походы были по указу или во славу Великого хана и Орды. А теперь не чьим именем было прикрываться… Но другого выхода он не видел — только поход.
…Как же он устал от этого. И глаз, которого нет, предательски заныл, напоминая о потерях. Из Самарканда караван-сарай с заказом придет через два месяца — чем-то нужно будет расплачиваться за котлы и амуницию, оружие… Может, прав был Менгу-Тимир? Никакой он не правитель: не умеет думать, договариваться с соседями, — лишь мечом махать. Конфликт с Византийскими купцами тоже требовал решения. Отобрать все — и сюда уже приплывает не два корабля с купцами, а сотни, да с воинами. Чем тогда ответит?..
Тут вошел нукер, поклонился.
— Чего тебе? — устало спросил Ногай.
— Человек, что по воде большой прибыл с иноземцами, весть особую сказать хочет. Важную. Оружия при нем нет.
Ногай поднял усталые веки и посмотрел на юношу тяжёлым взглядом. Нукер проклял мысленно упрямую хатун и свою алчность. «Что значит все золото, если лишишься жизни?» Воин потупился, чтобы скрыть свои страхи.
— Кто такой? — спросил требовательно Ногай.
— Тимофеевский…
Ногай замер, закрыл глаза, выдохнул.
— Пусти.
Вошел щуплый отрок и поклонился низко, почтительно, а когда поднял голову на короткий миг у Ногая промелькнула мысль, что это, может, Настя — опять оделась в мужскую одежду, чтобы пробраться было легче. Он одним махом преодолел расстояние их разделявшее и сжал крепко плечо юноши всматриваясь в полумраке в его лицо. Глаза голубые как небо, но черты не нее…
— Ты?!.. Александр?!