это…
Помни меня…
Дитрих снова почтительно склонился перед Убийцей. И тот, взревев, вырвал, наконец, чёрный клинок из Скрижали Цвета. И в его крике слышалось всё: боль, отчаяние, ненависть, ярость, месть, но вместе с тем и прощение, облечение, освобождение. Не переставая кричать, Убийца поднял клинок над своей головой, вспышка тьмы — и вот, наконец, душа Лазурного дракона снова засияла первозданной синевой и, ярко вспыхнув и чуть коснувшись Дитриха и Меридии, благодаря их за проявленную храбрость и стойкость, тоже взметнулась вверх, вслед за четырьмя другими духами. А потом Убийца последний раз посмотрел на Дитриха и, казалось, его губы тронула едва заметная улыбка… А через мгновение его не стало. Он рассыпался чёрным пеплом так быстро и стремительно, словно был всего лишь миражом, который сдул неосторожный порыв ветра. Но, наверное, это справедливо, ведь его тело, живущее лишь чудовищной волей разума Убийцы, должно было умереть давным-давно, и теперь оно, наконец, обрело покой.
После этого Дитрих вернулся к Меридии. Он помог ей подняться на ноги, чтобы девушка хоть немного прошлась и отвлеклась хотя бы на это. Они вместе сделали несколько шагов, и тут оказалось, что и это было ещё не всё.
Со всех сторон им послышался смех. Детский смех. Множество, великое множество детских голосов сплеталось в единый смеющийся хор, и в этих голосах сквозили такое облечение и счастье, каких не было ни в драконьих духах, ни в крике Убийцы. И из стен пещеры внезапно показалось множество цветных искр. Эти маленькие потоки света сновали по всей пещере, казалось, бесконечно радуясь тому, что их заточение, наконец, закончено. Часть огоньков подлетела к Дитриху и Меридии, заключая их в своё сияние, и драконы с удивлением поняли, что их травмы и ушибы исцеляются на глазах. Другая часть огоньков деловито сновала над оставшейся в Скрижали трещине, и драконы видели, как они подстраиваются в неё, заполняя собой, и трещина очень медленно начинает зарастать. Они не сомневались, что рано или поздно огоньки залечат этот разлом полностью.
Но даже это не могло их успокоить до конца. Меридия продолжала плакать, до сих пор не веря, что он сумели это пережить, и прижималась к Дитриху, боясь его отпускать, словно думала, что это какая-то ошибка, и если она его отпустит, то на этот раз действительно потеряет навсегда. Но Дитрих и не намеревался ей мешать. Она должна выплакаться. Ей пришлось пройти через слишком многое, встать наравне с драконьими хозяевами и быть готовой пожертвовать всем, ради чего она всю жизнь боролась и страдала. Нет, подумал Дитрих со слабой улыбкой, теперь она заслужила своего мужа столько, сколько пожелает.