— Мне не нравится, что по моему замку без спросуходят и везде суютсвой нос, — хмуро ответил Пурпурный хозяин, откинувшись в кресле в своём кабинете, — у вас, если мне не изменяет память, есть возможность прямого прикосновения к Цвету. Если вам для чего-то понадобился канал связи — вы имеете для этого куда больше возможностей.
— Тарган, — успокаивающе сказал Геярр, сидевший с Уталаком на софе, — это нужно потерпеть и переждать. Цвета шестьсот лет ждали возможности освободиться. Если ты думаешь, что они нам так легко простят свою покорность и безмолвие —, то ошибаешься. Они будут играть на наших нервах, и много. И нам остаётся только молча терпеть.
— Но почему надо терпеть такое? — вспыхнул Тарган, ударив кулаком по столу, — Это уже прямое неуважение к хозяевам замка! За одно лишь это любого другого я крепко взял бы за шкирку и преподал хороший урок. А если завтра нашим молодожёнам вздумается насладиться обществом друг друга в нашей спальне — как мне к этому относится?
— А если на чаше весов лежит будущее без боли всего твоего семейства? — спокойно спросил Мизраел, — что для тебя важнее: сохранить статус и лицо или закрыть глаза на пару неблаговидных поступков ради тех, кто тебе дорог?
— Неплохо сказано, Мизраел, — одобрительно хмыкнул Уталак, — так что да, Тарган, терпеть будем вместе. Я истратил немало нервов и прибавил седины в голове, пока рос Дитрих. Мизраел тридцать лет терпел все выходки и срывы Меридии. Почему только мы с ним должны отдуваться за всех?
Тарган заскрежетал зубами. Он, действительно, был готов на всё, лишь бы его любимые дети однажды перестали ощущать боль Цветов. Но это…
— Не переживай, дружище, — успокаивающе сказал Геярр, — мы слишком давно друг друга знаем, чтобы притворяться. И слишком стары для того, чтобы смеяться над этим. А ещё прекрасно понимаем, что в нашем возрасте даже драконы уже не изменятся. Поэтому, несмотря на то, что нам порой приходилось рвать друг другу глотки, мы всё равно поддерживаем связь и можем вот так спокойно поговорить.
Геярр встал и, пройдя через весь кабинет, подошёл к окну, возле которого и стояло кресло Таргана.
— И потому, что мы хорошо друг друга понимаем. Знаем, какой это тяжёлый труд и какая ответственность — быть главой драконьего клана. Поэтому не нужно натягивать маску, Тарган. Мы прекрасно понимаем, как тебе подобное неприятно. Ну вот ты выговорился, спустил пар, мы тебя выслушали и посочувствовали. Теперь же надо двигаться дальше.
Уталак и Мизраел с завистью переглянулись. Геярр был страшен именно этой своей силой. Силой влияния и убеждения, способностью успокоить кого угодно. Даже когда Уталак в бешенстве прибыл тридцать лет назад к Золотому хозяину, спросить с него за вывод Лиалы из Сиреневого замка и попытку Мехона пробиться во сны Дитриха, Геярр его успокоил меньше чем за десять минут. И Уталаку просто ничего не оставалось, кроме как принять его извинения и компенсацию. Наверное, ещё и в этом была причина того, что драконьи Хозяева поддерживали такую тесную связь. Потому что каждый из них имел свою, особенную власть над остальными. И власть Геярра, которую даровало ему Золото, была поистине велика. Пожелай он — сумел бы вертеть всем Драконьим Архипелагом так, как ему вздумается, и ещё Анваскором помыкать в придачу.