И были долгие десять дней, Лида и Наталья очень переживали за Галюню, у той сначала никак не хотели заработать почки, только порадовались, что заработали, оставался аппарат искусственного дыхания. Маринка в субботу побывала-таки у матери, сказала ей, что все переживают и надеются. Галюня только глазами показала, что поняла.
А через два дня Маринка, едва сказав:
— Теть Лид, мама умерла! — бросила трубку.
Сказать что Лида с Натальей были в шоке — ничего не сказать, Лида всю жизнь знала, что у Галинки сильно болят ноги, про поджелудочную не было и речи, ну жаловалась Галинка иной раз на изжогу.
— Наташ, — едва сдерживая слезы, говорила Лида. — Мы с ней вот в августе — приезжали из Беларуси продавцы с товаром, ходили по площади, она меня утомила. Я все палатки по три раза обошла, а она дотошно все рассматривала, приглядывалась, примеряла. Я её за руку — говорю:
— Носова! У тебя в кошельке пятьдесят рублей и ноги твои больные, хорош уже зырингом страдать.
— Лидка, не поверишь, я во время зыринга забываю, что ноги мои болят.
— Наташ, а ведь я за более чем тридцать лет ни разу с ней и не поругалась, умела Галюня наша сглаживать острые углы.
— Да уж, буфером была между Колей и Маринкой! — согласилась Наталья.
И было дико видеть за поминальными столами много общих знакомых, а Коля убито говорил:
— Вот, хотела всех собрать на новоселье — собрала.
Маринка на кладбище кричала, истерила, рвалась куда-то, возле неё постоянно был невысокий молодой человек, поддерживал, или совсем крепко обнимал, едва стоящую на ногах Маринку. Лида тормошила её, стараясь достучаться до неё, но та только повторяла:
— Моя мама умерла!
А потом начался ад. Где-то ближе к сорока дням сорвался и запил Коля, и понеслось — не с кем стало оставлять Петю — Маринка работу не хотела менять, в городе, по сравнению с московской, зарплата была вполовину меньше. Коле оставалось чуть больше двух лет до пенсии. Тот молодой человек, Шурик, был рядом, и на него просто возложили обязанности уводить и приводить Петю от согласившейся присматривать за ребенком женщины — у неё своих было трое, вот и взялась она приглядывать за Петей, естественно, за плату.
Маринка бухтела, что дорого, плакалась Лиде, что водит его три раза в неделю на дошкольные занятия и на теннис — все так дорого.
— Вся жизнь сейчас дорогая. У тебя есть дед, что он внуку не поможет? Квартиру материну, отсуженную сдавать начни, крутиться всем приходится сейчас.