Она нехотя выходила за ограду, но далеко не удалялась, пояснив Демиду, что теперь боится любой россыпи мелких камней.
Демид, живущий здесь уже четвертый год, был привычен к переменам погоды и почти никогда не ошибался в предсказании на следующий день. Маринка через неделю попросила его научить растапливать русскую печку и обращаться с ухватом. Но слабые руки не сильно подчинялись ей — тряслись и вода из чугунка нередко проливалась, она запечалилась, но неунывающий Демид нашел ей другое дело:
— Не переживай, пройдет твой трясунец и будешь кашеварить, пока же давай вон баньку до ума доведем, похолодает скоро, а у меня все время не хватает проконопатить щели как следует, да и обложить камнями снаружи.
Целый день пропадали где-то с Миком. Маринка, хоть Демид и уверял, что здесь, в этой специально выбранной им глуши, бывают только дикие звери, заперлась на тяжеленный засов, и почти все время не отходила от окна. Мысли в голову лезли всякие — мало ли что может случиться в этих таких красивых, но и жестоких горах. Вернулись они под вечер, с полным большим рюкзаком мха. Маринка пыхтела, теперь уже открывая засов, сил не хватило, и Демид залез в окно, которое пришлось на следующий день опять заделывать-заклеивать.
— Марин, не переживай, посмотри, как у тебя аккуратно и красиво получилось, вот что значит, женские руки.
Понимая, что от неё пользы пока никакой нет, Маринка стала понемногу шевелиться — фактически бомж, голозадый, Демид кормит — поит, вот и пошлепала в баньку.
Мох, хорошо высушенный, замечательно входил в пазы и щели, и она старательно утепляла и баньку, и предбанник, потом Демид показал, как класть на цементный раствор камни, натасканные им для облицовки снаружи. И Маринка неожиданно увлеклась, она начала выкладывать их в виде каких-то квадратиков-кругов, получилось не совсем ровно, но и банька стала лучше — держалось тепло в ней дольше, на следующий день можно было мыться, без пара только, но Маринке пар и не требовался, и снаружи приобрела приличный вид.
Демид только похваливал и находил ей все новые занятия, так она, вооружившись нитками-иголками, вручную сшила три наволочки, обметала пару отрезов ткани на простыни, вот на пододеяльник, правда, рассчитывать не приходилось, ткани было маловато, но Демид не унывал:
— Я раз в три-четыре месяца хожу в люди — прикупаю там все, что мне требуется, зимой иной раз такой снег выпадает, что до баньки не пробредешь, или до погреба, вот и готовлю все заранее, а эту зиму все повеселее будет, есть с кем поговорить. О чем? Да хоть ни о чем, а то Мик уже умучился слушать мои монологи.