— А отец твой, мачеха как же?
— Ну я совершеннолетний, зарабатываю неплохо, себя и деда всяко прокормлю, бате я обрисовал картину. А мадам знать не надо, они сюда, в глушь, в жизнь не поедут, да и батя от них утомился. В Лондоны их отправил, пусть там блистают. Батя у меня сердцем мается — как ты скажешь, — ему покой нужен, а эти две… кароч, ты чё мне присоветуешь?
Баба Таня подошла к нему:
— Нагнися, дубинушка!
Макс нагнулся, она расцеловала его:
— При всей твоей дури, душа-от у тебя светлая и теплая, Аришке, пожалуй, другого мужа и не надо.
— Ты чё? Эт же прикол? Я пять раз женюсь, пока она вырастет, да и нужен я ей такой раздолбай? Ты так не шуткуй, у меня сердце заболит.
— Та усмехнулась:
— Посмотрим!
— Не, ну, ты загнула, это уже, пардон, маразмом отдает. Во я попал!! Ты прям ведьма-колдунья! Валюхе, вон, мужика предсказала, не, не верю я в твои сказки. Кароч, ты меня убила!
Утром Макс бессовестно продрых, и опару баба Таня ставила без него, да и можно ли добудиться великовозрастное дитё в пять утра? Разбудил Макса дед Вася:
— Максимушко, ай я тебя чем обидел?
— Чё ты, дед, с утра пургу гонишь? — зевая и потягиваясь, спросил Макс.
— Дак как же, ты ж ко мне и не зашел? — Дед был поникший, с горестным взглядом. — Ты чё, старый, совсем ку-ку? Сам же велел не отвлекать, суприз какой-то делая? Я приехал под вечер, «паску» бабе Тане помог делать, а потом спать завалился.
— И ты не в обиде на меня?
— Дед, достал, чё дурью маешься?
Повеселевший дед зачастил:
— Максимушко, я так боюся, что тебе станет не до меня — скушно ведь с нами, стариками, вот и убегишь поди!
— Слезу ещё пусти, горемычный, я чё, совсем свинья, по-твоему? Сказал же тебе раз, что вы с бабой Таней у меня дедушка и бабушка, я без них рос!! Иди, дед, мозги мне не пудри, это маразм в тебе бушует.
Дед прямо на глазах оживел:
— Не буду! Я дюжеть испугался, ночь вот спал плохо, всё боялся.
— Маразм крепчает!! Пошел я, побегаю, потом на куличи рвану, интересно, сам может чего налеплю?
Макс побежал в поле, которое уже окрестили «спортивным», попрыгал, поразминался, сбегал на Малявку. Играючи взбежал на бугор, ухая и фыркая облился водой из колодца, растерся и бодренький, разрумянившийся — пошел к Шишкиным.
— Не, а чё меня не разбудила на эту свою опару?
— Да ты так сладко спал, пожалела будить-от.
— Ну сплю я завсегда сладко. Лан, чё делать-то?
— Давай-ка сначала поешь, а то будешь меня своим бурчащим животом отвлекать, — проворчала баб Таня. — Ваську-от успокоил?
— Не, чё дурью мается, куда я от вас теперя денуся? — передразнил говор деда Макс.