— У Шишкиных самовар только шишками разжигается!
Пили чай с травами, потом неугомонный Иван приволок гитару, несколько песен сыграл и вздохнул:
— Ну, не мастак я на гитаре!
Калинин молчком забрал гитару и, подкрутив струны, заиграл «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!»
Голос у него был неплохой, пелось от души, негромко вступила Валя, вот так вдвоем и допели песню.
— Славно как, Володя, ай молодец, а сыграй-ка мне «Вальс-бостон» Розенбаума, — попросила баба Таня. Вот и играл Палыч, пока не зазвонил его телефон.
— Надо деду обстановку доложить, волнуется, никогда детей одних не отпускал, всегда сам с ними был.
— Сам был, а детишков вон какими зажатыми сделал, — пробурчала баба Таня, — я ищщо с ним познакомлюся! — она погрозила сухоньким кулачком.
Иван порадовался за внуков:
— Я тормоз, давно бы надо было с детьми вот так-то на природу, доверился… ну да ладно, надеюсь, вовремя очнулся. Слышь, Калина, я просмотрел компромат Вершкова… Приедешь, порешаем с ФФ, что и как. Будем кой чего подчищать и удалять гниль.
— Много?
— Да нет, но неприятно, подсиживание, кляузы, вроде проверяли людей, а видишь как… зависть, брат, зависть!
— Тут баба Таня с тобой жаждет пообщаться, приглашает в Каменку на сурьёзный разговор!
— Ты там у них поспрашивай, если детям нравится, может, что-то из домов и купить придется, они уже друзьями обзавелись, да и три часа езды недолго. Поклон всем от меня передавай за внуков!
Баба Таня смягчилась, узнав про поклон:
— Ну а то, значит, не совсем закаменел дед-то, а нащёт дома, подумаем, поспрашиваем, может, не у нас, так в Аксёновке Тома поинтересуется.
— А возле Кузьмы Иванова дом-то недостроенный?
— Завтра дойдем, посмотрим!
— Пойдем-ка, Палыч, посекретничаем с тобой. Пусть вона девки с Ванькой стол разбирают, а мы пройдемся по деревне: о, скажут, баба Таня с ухажёром! Скажи-ка, милок, что с ногою у тебя? Я не из любопытства спрашиваю, у меня травы-то всякие есть, немного понимаю в болезнях-то.
— Да это с Афгана, я только год и отслужил… мы в засаду попали, старлея тяжело ранило, старшина приказал оттащить его подальше, ну и накрыло нас, я на Ивана сверху упал, чтоб ему не досталось ещё, ну и посекло всю ногу и вот от шеи… Очнулся уже в Союзе, из ноги много осколков повытаскивали, вот и шрамы, спасибо, ногу сохранили. Побаливает конечно, особенно в непогоду, но терпимо сейчас, раньше было хуже. Полтора года на костылях скакал.
— Это, значитца ты Лёхиного деда спас?
— Получается, что да! Я ж про него ничего не знал совсем, только и сказали в госпитале, что жив старлей, и увезли его в Бурденко. А потом было не до него, сначала год по госпиталям, потом реабилитация. Потом… потом было совсем худо — больная, замученная мамка и две сестрички-подростки. И моя одна пенсия, слёзы. Вот тогда-то и нашел меня Иван, он начинал вставать на ноги, ну и про меня ему подсказал старшина наш, Куликов, мужик был настоящий. Рано ушел только. Я начинал с простого охранника в фирме, сейчас вот начальник охраны. Иван мне как брат, он мне и сестренок помог поднять, обе отучились старшая в Липецке живет, а меньшая, Машка, умудрилась за австрияка замуж выскочить, живут в Германии, в Дюссельдорфе.