Мужик гаденько захихикал и послышались торопливые шаги.
— Саюшка?? Малыш, продержись, раз ты пришел в сознание, значит, дед Юнчи тебя вытащит — он уже в курсе, я напрямую сейчас общался с ними — он, Джас и Людиг, все слышали этот разговор. Я немного, с часок передохну — сбегаю на источник — много сил потратил на мыслепередачу сразу троим, а потом к тебе, деда передает тебе:
— Внук! — послышался взволнованный голос деда. — Сосредоточься и вспомни, как мы выгоняли из твоего тела колючки врежа? Точно так же и сейчас — потихоньку, как улитка, начинай выгонять из себя этот дурман. Не думай о нем, просто выгоняй иголки, по чуть-чуть, если сможешь шевельнуть хоть одним пальцем — все получится. Мальчик, мы близко, продержись. Отец твой — рядом, лицом сравнялся с цветом глаз — черный весь, а гнев Джаса — он страшный. Начинай, внук мой, мы с тобой много чего умеем!
— Малыш! — опять проговорил Сим. — Я побежал, через часок появлюсь. Правильно сказал этот тварюга — от мести лабиса ещё никто не смог уйти!
Не скажет ведь Сим, что у него от тревоги за Сая, вместо слов постоянно рык вырывается. Что его сердце, звериное, которое он не ощущал никогда, сильно заболело и чуть не остановилось, когда он рычал, кричал, звал в пустоту и умолял откликнуться своего единственного Сая.
Потом уже, когда все закончится, Сай найдет в его шкуре у глаз полоски странного цвета, а разглядев — ахнет:
— Сима, у тебя седина??
Не мог лабис сказать и про Джаса, который в буквальном смысле стал черным, как хватался за сердце, из последних сил сдерживая себя, Юнчи. Понимал старый, что не время сейчас думать про свое сердце-внук его, единственный, поселившийся в его одиноком сердце с первых минут жизни — внук в беде.
Как мгновенно замер сидевший за столом и весело смеющийся над забавными словечками Голубоньки Людиг, вслушиваясь во что-то внутри себя, аккуратно пересадил её к Лене и, рывком вскочив, побежал одеваться, говоря на ходу встревоженной Лене:
— Прости, случилось непредвиденное! Прилечу — расскажу.
Как томило плохое предчувствие Вилью, она металась по дому, не находя места и успокоения, не озвучивая вслух — но зная, что у сына какая-то беда. Как пищала птичка маленькая — Голуба, ничем не могли развеселить и отвлечь ребенка.
Людиг, как самый здравомыслящий из всех остальных — у Джаса перед глазами стояла черная пелена, он видел всех остальных совсем нечетко, еле сдерживался, понимая, что сыну этот гнев не поможет и не принесет облегчения, спросил:
— Так, что предпримем сначала?
— Сначала — я пойду! — ответил Сим.