Путник как-то радостно клекотнул:
— Не ошибся! Имя ей… даст мать, мужем же станет тот, в чьей крови смешались светлая кровь грургов и проклятая — степняков, и будут летать все грурги как и раньше! Я сказал!
Он потянулся клювом к хвосту, выдернул из него красивое сине-золотистое с белым кончиком перо и клекотнул:
— Для малышки, пусть носит всегда!
Людиг осторожно взял это перо — подарок Великого Путника — впервые такое случилось у грургов, отмер, низко поклонился вместе с дочерью.
Путник опять клекотнул и, подпрыгнув, взлетел, покружился над поляной и устремился высоко-высоко в небо.
Все четверо завороженно провожали его взглядом, пока точка не исчезла в небе.
— Людиг? — Отмер Ниан. — Мы нашли твою Леену??
— Да, и дочку вот успел принять в свои руки!
Малышка, пригревшись в жестких папиных руках, уже спала.
А мужики, видевшие в своей жизни много чего, глядя на неё, шумно сглатывали — все слышали слова Великого Путника, вот эта маленькая кроха каким-то образом давала им всем, всему народу грургов — надежду, что они вот так же, как их Великий Путник, смогут парить высоко-высоко в небе…
Из пещеры вывалились два рыжих комочка, замерли, потом начали бегать друг за дружкой.
— Ох ты, какие славные детныши!!
Папа лежал неподалеку, приглядывая за детками, а малыши резвились, но стоило Ниану сделать пару шагов, как тот, что побольше, мгновенно закрыл собой маленького и, оскалившись, зашипел.
— Смотри-ка, заступается за маленького, ай, да дети у тебя, шамбай! — уважительно сказал Ниан.
Людиг с дочкой полез в пещеру — его Леена спала, а возле неё, прижавшись к ней спиной лежала мама-шамбай. Людиг присел возле них, не выпуская свою маленькую доченьку из рук, кошка муркнула, как бы приглашая его прислониться к ней.
— Спасибо, красавица!
Людиг прислонился к ёе теплому боку и незаметно для себя задремал. Он не слышал, как возились на поляне его воины — рыжий приволок здоровую тушу джега, мужики разделали её, насадили на толстую палку и, неспешно поворачивая, доводили до готовности над костром. Людиг проснулся не от вкусных запахов, не от возни мелких детенышей, которые, осмелев, лазили по нему, люботыно суя мордочки в сверток с крохой. Он проснулся от того, что дочка завозилась-закряхтела, и рубаха его стала мокрой, счастливо улыбнулся и замер, глядя на свою проснувшуюся жену.
— Радость моя! — хрипловато проговорил Людиг, — я наконец-то тебя нашел!
— А искал?
Людиг кривовато ухмыльнулся:
— Спросишь у Сель.
— Где она?
— У меня в доме живет, у нас, то есть. Как ты?
— Да, как асфальтовый каток по мне проехался!