У меня просто не осталось ничего, что я могла бы кому-то дать, даже Джонатану, которого, как я наконец поняла, я любила гораздо больше, чем когда-либо любила Мистера Боджэнглза.
Накрывшая меня пелена депрессии была тяжелой, темной и душащей. Я практически не выходила из комнаты, только ездила на медицинские осмотры, и то только потому, что мать пригрозила, что отец насильно отнесет меня в машину. В больнице мне дали с собой пузырек обезболивающих таблеток, но мама убрала их в шкаф, когда я сказала, что справлюсь с болью без них. Я могла бы пойти в ванную, открыть шкаф и проглотить их все разом. Я бы погрузилась в сон, лучше всех предыдущих. Вечный сон. С такими мыслями я провела целых два дня. Прокручивала их в голове. Это было бы так просто! Наверное, даже больно не будет.
Я даже вылезла из-под одеяла и собралась в ванную, когда в комнату вошел папа, чтобы узнать, как я себя чувствую. Он всегда разговаривал мало, а в тот день вообще ничего не сказал, но придвинул стул к моей кровати и взял меня за руку. Папа неплотно держал ее в своей гладкой, сухой ладони, а по моим щекам текли слезы. Он просидел со мной весь день.
Я никогда никому не говорила, что именно отец стал для меня спасательным кругом и той ниточкой, которая связала меня с жизнью, но после я попросила маму избавиться от таблеток, потому что они мне больше не нужны.
Джонатан наконец решил открыто поговорить со мной, когда стало ясно, что я не сделала ничего из того, что обещала.
– Я знаю, что ты все еще поправляешься, но ты не сможешь наверстать упущенное, если даже не попытаешься начать.
Я ничего не ответила.
– Анника, мне нужно, чтобы ты поговорила со мной.
– Я хочу, чтобы ты поехал в Нью-Йорк, тебя ведь там ждет работа. Я вернусь в колледж следующей осенью, а когда закончу учебу в декабре, обещаю, что присоединюсь к тебе.
Таким разбитым и подавленным я еще никогда его не видела.
– Я очень хочу тебе верить, – только и сказал он.
Так в субботу, ясным майским днем, Джонатан получил диплом.
На следующий день он сел в самолет до Нью-Йорка, где собирался перекантоваться на диване у какого-то друга, пока ищет работу и подыскивает нам жилье. В списке выпускников моя фамилия не значилась. Мне предстояло повторить семестр, чтобы завершить высшее образование. Позже Дженис рассказала мне, что разговаривала с Джонатаном после церемонии.
– Я пригласила его с мамой к себе домой на ужин, ведь приехали мои родители, но он наотрез отказался.
– Как он выглядел? – спросила я.
– Не таким счастливым, как следовало бы.
На смену маю пришел июнь, потом июль. Возможно, я и решила остаться в живых, но мама все равно была недовольна, потому что я все еще слишком много спала.