– Мне все равно.
– Никуда не уходи. Я сейчас вернусь.
Дженис вернулась с косметичкой размером с ящик для инструментов и села на кровать рядом со мной.
– Не хочу никакой основы, – сказала я на случай, если она забыла, как сильно я ее ненавижу.
Я отложила книгу и стала делать то, что просила Дженис: закрывала глаза, когда она провела тенями по моим векам, и открывала их, когда она наносила два слоя туши на мои ресницы. Они казались тяжелыми, и я старалась не моргать.
– Ты закончила?
– Остались румяна, и ты готова. Хочешь, наложу немного блеска для губ? – Дженис обожала его.
– Нет!
В прошлый раз, когда Дженис его наложила, ветер растрепал волосы, и несколько прядей прилипли к нижней губе. Это было самое отвратительное ощущение в моей жизни, я испугалась и стерла блеск с губ рукавом рубашки.
– Ой, я совсем забыла о том случае.
Дженис взяла мою щетку для волос и заставила меня повернуться к ней спиной. Я терпеть не могла расчесывать волосы, но Дженис не могла видеть их спутанными. Поэтому у нас был уговор: я согласилась расчесывать их каждое утро, прежде чем выйду из квартиры, если она перестанет пытаться заставить меня делать с ними что-то еще. Обычно это означало, что я несколько раз небрежно проводила по ним щеткой и считала свой долг выполненным. Дженис не раз спрашивала, почему я ношу волосы до пояса, если мне не нравится их укладывать, но я так и не смогла привести ни одного аргумента. Просто мне казалось, что так правильно.
– Я знаю, что ты не любишь духи, но было бы неплохо нанести немного перед свиданием, – сказала Дженис, расчесывая мои волосы, а затем начала заплетать их в косу.
– У меня только голова заболит, – сказала я.
– Я заплету косу не туго, чтобы волосы выглядели ухоженными, но при этом мягкими и создавали романтичный образ.
Закончив, Дженис протянула мне зеркало:
– Вот. Готово. Что скажешь?
– Даже и не заметно, что я накрашена, но выгляжу очень мило.
Дженис рассмеялась, когда я подошла к шкафу, сбросила халат и натянула свою любимую юбку с эластичным поясом и тонкий свитер, который она выбрала для меня. Наряд завершали носки и сапоги до колен на плоской подошве, и никто, кроме меня, не будет знать, что спрятанные под сапогами носки к нему не подходят. Дженис улыбнулась, когда я обернулась, потому что она давным-давно перестала спорить со мной из-за одежды. Я знала, что одежда, которую я носила, была бесформенной, но надевать такую было все равно что постоянно иметь при себе одеяло безопасности, в которое я заворачивалась целиком.
– Ты отлично выглядишь, – сказала подруга. – И прекрасно проведешь время.