Только когда мы входим в ее квартиру, я понимаю, что вечер и необходимость соблюдать приличия и вести себя как подобает бесконечно ее вымотали. У Анники просто не осталось сил.
Она идет в спальню, и я следую за ней. Она достает футболку и поворачивается ко мне спиной, но не потому, что она расстроена тем, что я пошел за ней, а чтобы я расстегнул ей платье. Я повинуюсь, и как только отпускаю молнию, платье падает на пол. За ним следуют лифчик и трусики, что говорит мне о том, что такое понятие, как скромность, все еще совершенно ей чуждо. Я не собираюсь пялиться на нее, как похотливый студент колледжа, которым был когда-то, но все равно оценивающе смотрю на ее голую задницу. Она оборачивается, и когда я вижу ее спереди… ну да, я пялюсь.
Я же мужчина.
Анника натягивает просторную, не по росту длинную футболку. Спереди надпись «ЧБСДЖ», но под ней нет ни картинки, ни пояснительного текста.
– «Что бы сделал Джизус»?
Не помню, чтобы Анника была особенно религиозна в прошлом, но это не значит, что она не стала религиозной.
– «Что бы сделала Дженис?». Она прислала ее мне несколько лет назад, на мой день рождения. Это шутка, потому что ей вечно приходилось говорить мне, что делать. – Анника садится на край кровати, вытряхивает пару таблеток из пузырька с тайленолом, стоящего на тумбочке, и запивает их глотком воды из стоящей рядом бутылки.
Я улыбаюсь.
– Да, усек.
А еще я с внезапной ясностью осознаю, что причина, по которой Анника так хорошо провела сегодняшний вечер, скорее всего, связана тем, что Дженис по прежнему ее наставляет. Как, должно быть, утомительно было ей присутствовать на таком ужине. Неудивительно, что у нее разболелась голова.
– Ты можешь не заснуть еще пару минут, Спящая красавица? Нужно, чтобы ты проводила меня и заперла дверь.
В дверях я говорю:
– Сегодня я отлично провел время. Я позвоню тебе завтра.
– Я тоже отлично провела время, – говорит она.
Я целую ее в щеку и выхожу в коридор, а там дожидаюсь, когда она закроет за мной дверь и раздастся скрежет ключа в замке.
По дороге домой, когда я улыбаюсь и думаю об Аннике, о нашем вечере и о футболке, которую прислала Дженис, мне приходит в голову, что «Джонатан» тоже начинается с «Дж».
Иллинойсский университет в Урбане-Шампейне
1991
– У нас сегодня кто-то заболел, поэтому вечером придется выйти на работу, – сказал Джонатан, когда мы шли домой с дневных занятий.
– О’кей.
Мое хорошее настроение испортилось, потому что я начала ждать пятницы, которую проводила с Джонатаном. Он работал барменом по субботам и воскресеньям, но последние пару недель мы зависали у него в пятницу вечером, играя в шахматы и целуясь. Мне нравилось, что он, похоже, не возражал против того, что мы никуда не спешим. Иногда мы читали книги, моя голова лежала у него на коленях, а он играл с моими волосами или гладил меня по голове. Джонатан начал понемногу избавлять меня от одиночества, с которым я сталкивалась каждый день, и время, которое я проводила с ним, подчеркивало, насколько лучше переживать какие-то мелкие события с кем-то, кто заботится о тебе не так, как соседка по комнате или члены семьи. В течение многих лет я ела обычные простые гамбургеры и никогда даже не допускала возможности, что есть их можно иначе, пока Дженис не дала мне один с кетчупом и я не поняла, насколько так вкуснее.